Книга Беглый жених, или Как тут не свихнуться, страница 2 – Надежда Волгина

— Так будет надежнее, — отошел он от меня на шаг. Я же зажмурилась, когда увидела его гениталии прямо перед глазами. Урод, извращенец, козлина дикая!.. Как только еще я не назвала его, пока не сообразила, что насиловать меня он не собирается, и не услышала звук задвигаемой занавески. — Мыла у тебя нормального нет, мочалки тоже. Чем ты моешься, девушка?

— Тем же, чем и все нормальные люди, — нашла в себе силы ответить я и подергала руками за спиной. Да уж, связал он меня знатно. Выпутаться не получится. Пара злых слезинок скатилась из глаз, но плакать я себе запретила. Жива, и на том спасибо!

— Единый создатель! Вентили, суррогаты, консерванты… Как вы так живете, люди?..

По всей видимости, это он говорил не мне, а себе. И слава богу, замолчал, стоило хлынуть воде. А потом развел такую бурную деятельность, пофыркивая, отплевываясь и бормоча под нос что-то слабо напоминающее песню, что мне еще сильнее захотелось сбежать, была бы такая возможность еще. Подумать только! Я сижу на корзине с грязным бельем, прикрученная к батарее, а у меня в ванне совершенно посторонний, да к тому же, абсолютно дикий мужик. Дожили, называется. Уж лучше бы я сидела и дулась на друзей там же, на озере, чем поперлась искать приключения на свою пятую точку. Ну и мне было ужасно страшно. Несмотря на то, что пока он меня и пальцем не тронул, не считая того, что прижимал к своему обнаженному торсу, я не знала даже примерно, чего ожидать от него дальше, и как скоро он собирается убраться из моего дома.

За невеселыми размышлениями я проследила момент, когда голос моего пленителя стих, и вода перестала бежать. Потому и не успела морально приготовиться, как он снова предстал передо мной во всей своей голой красе. Тут уж и мое упрямство активировалось. Если он хочет трясти передо мной своими прелестями, то почему бы мне не поразглядывать его вволю. Силен, ничего не скажешь — каждая мышца на своем месте. Высок, для меня с ростом чуть ниже среднего, так даже слишком. Смуглый, как будто с югов только вернулся, где коптился не меньше месяца, не вылезая с пляжа. И какие же у него черные волосы и глаза, чернее смолы!

— И тут синтетика, — донеслось до меня, а потом я скользнула взглядом на его презрительно скривившееся лицо. А синтетикой он назвал мое махровое полотенце, которым и обматывался в данный момент.

— Какая еще синтетика?! — невольно возмутилась я. — Это полотенце мне привезла подруга из Турции. Натуральная махра.

— Ну да! А я тогда инерционный буйвол! — хохотнул он.

— Кто? — выпучила я глаза.

— Зверь такой, — окинул он меня взглядом и принялся развязывать мои руки. Благо хоть теперь я была избавлена от того, чтобы созерцать его детородный орган. — Раны есть чем обработать? — первое что спросил, когда вывел из ванной за руку как малое дитя.

Раны? А, ну да — те порезы, что заметила на его теле.

— Перекись подойдет?

— Продукт разложения водорода, что ли? — вновь скривился он. — А выжимки из подорожника или свежих листьев нет?

— Извините, не выращиваем! — окончательно разозлилась я. Как же меня бесил этот бугай, передать не могу.

— Ладно, давай перекись, — махнул он рукой.

— В комнату пожалуйте, — процедила я сквозь зубы, кланяясь по-клоунски.

Он как-то странно на меня посмотрел, но на этот раз промолчал. И правильно сделал, а то познакомился бы с нецензурной бранью, к которой я уже была готова.

В гостиной мой не гость опустился на диван и застыл, глядя на меня.

— Что еще?! — окрысилась я, поставив на столик перед ним пузырек с перекисью и вату.

— Жду, когда обработаешь, — кивнул он на неглубокий порез на груди.

— Я?!

— Прояви милосердие, девушка, — вздохнул он. — С ног валюсь от усталости, и глаза еле держатся открытыми. А еще есть хочу, как вепрь-мутант.

Стараясь не вникать в смысл этой тирады, я смочила ватный тампон в антисептике и приблизилась к мужчине, бегло осмотрев раны. Ничего серьезного — обычные царапины, разве что глубокие некоторые. А вот тело его показалось мне очень горячим, в кипятке он что ли мылся?

— Повышенная температура — реакция на усталость и стресс, — спокойно пояснил он.

— Вы читаете мои мысли? — возмутилась я.

— А чего их читать, если у тебя по лицу все видно, — вымученно улыбнулся он, и во мне шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Вот теперь и я видела, как сильно он вымотан. Даже интересно стало, как давно он не спит. Но конечно же, вслух я этого не спросила.

— Готово! — встала я и убрала медикаменты.

— Сейчас мне нужно поесть и поспать, девушка.

Так странно… Взбесил меня не сам смысл фразы, а его обращение.

— Чего ты заладил — девушка, девушка?!. У меня, между прочим, имя есть! Или вообще можешь никак меня не называть, так даже лучше будет!

Его реакция меня удивила.

— Имя, говоришь? А знаешь ли ты, что уже несешь за меня ответственность, потому как спасла меня. Узнав твое имя, я завладею частичкой твоей души. Очень маленькой, но она будет принадлежать мне. И я готов пойти на то, чтобы обменяться с тобой фрагментами душ…

— Что за чушь ты несешь! — все-таки я не выдержала и скатилась к откровенной грубости. Но его бредни не укладывались у меня в голове. Запоздало мелькнула мысль, что он, возможно, сбежал из психушки. Но теперь, когда он сидел на моем диване и толкал длинные речи про души, стоило ли об этом беспокоиться. Разве что, я снова вспомнила про телефон и прикинула, смогу ли незаметно выскользнуть из комнаты и добраться до него.

— Василий! — торжественно произнес он и даже встал с дивана, отчего полотенце едва не слетело с его бедер, не успей он вовремя перехватить его. Руку Василий прижал к сердцу, а потом протянул ее мне, ладонью вверх. — Вручаю тебе с именем частицу своей души! — показалось мне, или в районе сердца действительно что-то мимолетно кольнуло? Вот же запудрил мозг, засранец! — Как твое имя, девушка?

От очередного его «девушка» меня аж затрясло, и я сначала выпалила: «Ксения», а потом уж подумала.

— Твоя душа в надежном месте, — вновь прижал он руку к сердцу. — Как зовут тебя родители?

Он выглядел таким серьезным, что и я невольно прониклась моментом. Не иначе, он обладал способностями к гипнозу, ну или просто подавлял меня своей мощью, нависая надо мной как каменная глыба.

— Мама с папой зовут меня Ксюня. Друзья Ксюха, Ксю. Просто близкие знакомые Ксения или Ксюша, — как на духу, выложила я.

— Я буду звать тебя Ксюша, — кивнул он и снова опустился на диван. — Это звучит ласково. И мне так больше всего нравится, — растянул он губы в улыбке, и от его глаз, которые казались мне черными омутами, разбежались лучики морщинок, подсвечивая их изнутри. Удивительное зрелище, должна я сказать. На мгновение лицо его преобразилось, став очень симпатичным и добрым. Но почти сразу же улыбка погасла, и он стал самим собой — суровым гигантом.