Онлайн книга «Два жениха и один под кроватью»
|
— А ведь я тебя знаю, беспредельщик. — Отвали, — миролюбиво предложил Даккей. — Не, — тряхнул головой пьянчуга. — Точно знаю. Ты этот… как его? Гре…геро… герцогский ублюдок. С западного бастиона. — Ты обознался, старик. Иди к друзьям. Они тебя уже заждались… — Не-ет… ик… у меня эта… Память! Ик… На эти… на лица… Я… Осёкся, уронил голову на грудь и негромко всхрапнул, а затем вороватым движением схватил со стола мою чашу с вином, осушил её одним махом, крякнул, вытер влажные губы тыльной стороной руки и неожиданно звонким голосом проникновенно пропел: — А на плечах эполеты золотом, Изумрудом сверкает мундир. То с тяжёлым, как небо, молотом На границе стоит командир. Наш командир, шала-лу-ла, дуба-дуба… Последнюю фразу орали хором все гости «Кричащего бобра». Даккей медленно поднялся на ноги и бросил мне, не сводя настороженного взгляда с запевалы: — Держись за моей спиной и не высовывайся. Я только моргнула согласно и активнее заработала ложкой. Интересно, почему все мужчины в моей жизни так любят фразу «Держись за моей спиной и не высовывайся»? А? Даже Бред. Впрочем, Бред всегда добавлял «раньше времени». Вот и на этот раз, памятуя о ценном замечании брата, я одним глазом следя за главным певуном, а вторым поглядывая на Даккея, что возвышался надо мной нерушимой скалой… Так и до косоглазия недалеко. А стражи тем временем продолжали петь: — Эх, боевой командир наш суровый. В нём есть выправка, есть и стать. Всем Границы бойцам бедовым он За отца и родную мать. Наш командир, шала-лу-ла, дуба-дуба…* Во время припева подавальщик принёс нам телятину — пол коровы в гигантском деревянном корыте, с золотистой аппетитной корочкой, с отварной картошкой, политой растопленным маслом и посыпанной мелко рубленным укропом. И с грибочками, маринованными. Возможно, их накладывали из той же бочки, что и те, которые у меня упёр наглец Рогль. Я облизнулась, а подавальщик склонился над столом, якобы сметая полотенцем никому не видимую грязь, и заговорщицким шёпотом поведал: — Леди, вы бы шли отсюда, пока они на третий куплет не перешли. Я вас могу через чёрный ход на улицу вывести, даже извозчика поймаю… И бросить всё это телячье-картофельно-грибное великолепие врагам? Ну уж нет. — Спасибо за предложение, — вежливо улыбнувшись, прошептала я. — Но я останусь. Боевые маги от стражей границ не бегают. Певуны пошли на третий куплет, а запевала впечатал ладони в столешницу нашего стола и прорычал, исподлобья щурясь на Даккея: — Я помню тебя, Алан Даккей. Это ты виноват в том, что меня с Предела попёрли с позором. От удивления я даже поперхнулась. Между стражами границ и боевыми магами, служившими на Пределе, всегда было противостояние. Одни были сильнее и родовитее, но на границу с миром демонов шли не по доброй воле, а другие, не обладая должным уровнем магии, рвались на Предел изо всех сил — за золотом. Император щедро платил своим стражам, хотя в стычках с демонами и нежитью они не участвовали. Первые называли вторых «принеси-подай». Вторые первых «беспредельщиками». Папенька чего только о службе ни рассказывал. И о мародёрах из местных любителей поживиться за счёт чужой смерти, и о драках, о страхе, о том, как некроманты сходили с ума, даже о шлюхах, которые бились за право поработать на Пределе. Впрочем, о шлюхах родитель рассказывал не мне, но я всё равно услышала. Это и ещё одно: — Знаешь, Этэль, — как-то вечером негромко рассказывал он матушке, когда они вдвоём по своему обычаю сидели на веранде нашего дома. — Я ведь мог уйти с Предела. Были возможности. За воровство у своих, за насилие, за издевательство над новичками… — Ты не мог, Тин, — ответила маменька. — Если бы смог, я не смогла бы тебя полюбить. И хватит волноваться. Мы хорошо воспитали своего сына, он никогда не опозорит свой род… Этот разговор случился в моё первое лето без брата, но я его не забыла, потому и ляпнула, не задумываясь, сразу после слов певуна: — А не нужно было у своих красть. Глядишь, и до золотых эполет дослужился бы… — Ах ты мразь! — прорычал певун, но бросился отчего-то не на меня, а на Даккея. — Всё своей девке растрепал? Ну, я тебя… Драка началась внезапно, как гром среди ясного майского неба. Казалось бы, только что все гости «Кричащего бобра» дружно пели песню, которую в народе называли гимном стражей границ, а в следующий момент в воздухе замелькали ножки стульев, осколки глиняной посуды и кулаки. Памятуя о предупреждении Даккея, я прижалась к его спине, будто меня магией к ней приклеили, и надёжно прикрывала тыл напарника, одновременно держа над нами щит (среди стражей сильных магов не было, но и от слабого проклятия может так прилететь, что и врагу не пожелаешь). Однако моя ненавязчивая защита подействовала на стражей, как красная тряпка на быка. Если поначалу лишь только часть из них пыталась нас достать, то теперь они как с цепи сорвались. — Алларэй! — рявкнул боевик. — Я же велел… — Держусь за спиной, — отрапортовала я, перекрикивая шум в таверне и отбивая Воздушной волной летящий в голову напарника кувшин, — и не высовываюсь!.. Ай! — Что?! Обернуться боевик не мог — блокировал удар одного из стражей, но я по голосу поняла, что лучше мне поторопиться с объяснением. — Юбку испортила, — ответила, опустив подробности о том, что на неё прямо пьяной кровавой рожей рухнул один из певунов. — А я говорил, пойдём в «Священный грааль»… — раздражённо прошипел Даккей, и я, пользуясь моментом, немножко уплотнила щит. Чтобы он не только проклятия, но и неодушевлённые предметы не пропускал. Народ в «Бобре» хором выругался. Даккей, кажется, тоже. — Проклятые демоны! Даже пожрать не дали! — Ударом ноги боевик отбросил со своего пути лавку, а вместе с ней и нечаянно подвернувшегося стража границ. Я же снова охнула, на этот раз из-за куска чьего-то зуба, что оцарапал мне щёку. Видимо, где-то в щите я всё же оставила прореху. Нурэ Тайлор меня бы за такую оплошность выпорол. Морально. А Даккей лишь зыркнул через плечо да прорычал угрожающе: — Бренди! Сказал же, не крути головой, за спиной держись! — Держусь я, держусь! — пробормотала сквозь зубы. Так сильно, что скоро руки отвалятся. — И не высовывайся! |