Книга Не искавшие приключений, страница 50 – Екатерина Круглова

— Ух, ты… — только и сказала по этому поводу Зи. Я принялась строчить письмо, возможно — самое главное в своей жизни. Через несколько минут полицейский сердито хмыкнул:

— Барышня Ронда, вы там что сочиняете — мемуары? Закругляйтесь, давайте.

— Время на написание послания законами не ограничивается. Но я уже почти закончила… не знаю, как к вам обращаться, простите, вы не представились.

Да. Я могу быть омерзительно-нудной, когда захочу. Хотя слишком рисковать все же не следует.

Дверь камеры захлопнулась. Я упала на матрац, резко выдохнув. Вот теперь надежда может писать завещание. Хотя… она же — последняя, ей просто некому. Если послание не дойдет, или адресат на него не откликнется, наши дела плохи.

Зи присела рядом со мной, обняла за плечи:

— Не знаю, что ты написала, но догадываюсь: титулованный гад получит сюрприз! Я в тебя верю.

Дверь отперли снова. В камеру заглянул Руфус:

— Барышня Авла, вы в порядке? Такого понавыдумывали…

— Для вас, сударь, — барышня Ронда. Можете звать правдовидца — отвечу за каждое слово.

Руфус вздохнул:

— Если это точно не бред, тогда отправляем немедленно. Я лично прослежу, чтобы письмо доставили прямо в руки.

По его лицу было видно: он хочет что-то добавить и не может. Боится. Не за себя, скорее всего, — за близких. Увы, насчет негодяев у власти Зи абсолютно права. Но никто ведь и не говорил, что борьба за истину — это просто.

"Боги, где его носит? Неужели я в нем ошибалась?.. Уже скоро полдень. Что, если суд над Маттиасом специально начнут пораньше?.. Все-таки, нельзя не восхищаться Гортнезией: я бы в такой обстановке не смогла заснуть, а она спит, как младенец."

Дверь в очередной раз открыли. Вошел человек, которого я не назвала бы ни другом, ни родственником — только тем, кому желала умереть вместо отца. Что дама Миллер нашла в нем? Вечно прищуренные глаза, рыжие с проседью волосы, здоровенный нос и гнусавый голос — вот все описание. Говорят, он весьма обаятелен. Видимо, я понимаю обаяние не так, как другие.

Флориан де Стеррэ с любопытством окинул камеру взглядом, усмехнулся:

— Надо же. С тех пор, как последний раз отдыхал здесь с друзьями после вечеринки, ничего не изменилось. А. Хотя нет, вру: перекрасили стены. Здравствуйте, барышня Ронда, — он перестал улыбаться и осторожно присел рядом на койку::

— Понимаю, вам сейчас нелегко. В память о вашем батюшке, о его прекрасной работе и заслугах перед институтом я добьюсь, чтобы вас отпустили немедленно. Но впредь прошу больше так не шутить и подобные письма не сочинять.

Я не посмотрела на него, не изменила позу, продолжая разглядывать противоположную стену:

— Вы ничего не понимаете. Вон там, — махнула я рукой в угол. — лежит магдоспех. У вас наивысший уровень, значит, — я скептически хмыкнула. — вам не составит труда уловить: его недавно использовали в местах, пронизанных старой магией. Почти дикой.

Господин ректор хмыкнул скептичней меня, но встал, взял костюм и принялся изучать. Разглядывал символы, нажимал на них, даже обнюхал. Обернулся ко мне, глядя все еще недоверчиво, но уже с интересом. С глубоким интересом.

"Кажется, я все-таки в нем не ошиблась."

— Собирайтесь, барышня Ронда. Продолжим разговор возле храма.

Я снова не двинулась с места:

— Мы уходим отсюда обе, или не уходим вообще. В храме мы побывали вместе. Дважды.

"Разве важно, что Зи стояла на стреме? Большинство уважаемых магов из института даже на это бы не осмелилось, готова поспорить."

Флориан де Стеррэ вздохнул:

— Знаете, барышня Ронда, неоднократно встречал упоминание вас и подруги в газетах. Если бы только не ваш низкий уровень… Такие целеустремленные в институте очень нужны.

Через двадцать минут мы сидели в ректорском экипаже и ехали на правый берег.

* * *

— Нет, нет и нет! Так вы только растревожите храм. Уберите щиты, отгоните фургоны. Это сложное тонко чувствующее создание, на его территорию нельзя просто взять и вломиться.

"Иначе этот пакостник такое устроит — век не забудете!"

Последняя фраза вслух не прозвучала. Кое о чем лучше молчать, если хочу, чтобы план удался. И поменьше впутывать Зи: пусть снова "стоит на стреме", как будто так и задумано для гарантированного успеха.

Но как же, оказывается, приятно командовать! Отказалась выходить из кареты босиком — вмиг нашли сапоги. Велела убрать щиты — тут же убрали. Пожаловалась, что полсуток с подругой не ели — чай с пирожками появился мгновенно. Попросила купить журналов и виски… тут, правда, посмотрели, как на ненормальную, но все же купили. Ректор лично поклялся не наказывать юного ликвидатора — за доспехи и прочее. После этого даже Зи перестала хмуриться, хотя и радоваться не начала.

"Ну, да. Ей же еще предстоит отказать незадачливому кавалеру…"

— Барышня Ронда, вы уверены, что ваше присутствие обязательно? Может быть, просто опишете путь или нарисуете карту?

До чего предсказуемо! На горизонте — магическая сенсация, а господин ректор терпеть не может конкуренцию. Зато не прочь присвоить чужие заслуги — уж я-то знаю, как это все происходит.

— Простите, господин де Стеррэ, но рисовать нечего. Путь каждый раз изменяется.

— Но как мы тогда пойдем?

— А. Хороший вопрос. Мы не пойдем. Сделаем вид, что просто гуляли поблизости, а потом повстречали друга.

"Ого. Я смогла удивить господина ректора. Самого ректора, а он многое повидал."

— Друга… Друга?! Какого? Там живут разумные существа? В письме об этом не говорилось.

Разумеется, ничего конкретного о жителях Белого Храма я не писала, только вскользь, общими фразами — об "интересной магической флоре и фауне". Могла бы и этого не упоминать, если б не опасалась судебного правдовидца. Меньше всего для победы над титулованным негодяем мне нужно, чтобы пострадал Старый Джим. Узнай эрл де Вержи о говорящем свидетеле — наверняка попытается его уничтожить. Свидетеля, который может спасти кузена — если его слова примут всерьез, а чтобы это произошло, нужна помощь ректора.

— Так, — я приняла максимально серьезный вид и даже понизила голос. Почему-то вдруг вспомнилось, как занималась с Тууфи: главное — заинтересовать. — Слушайте внимательно: не наступайте на лужи. Особенно, если они — с глазами. Глазастого зовут Элоизиус, и он очень нервный. И помните: Сильверийские Дебри — опасны, но не все Дебри — зло. Существуют дружелюбные экземпляры, жимолость, например, любит кроссворды и журналы с картинками. Хотите познакомиться с ним или посмотреть на убийственный лабиринт?

Я замолчала. У де Стеррэ было лицо ребенка, которого привели на ярмарку и спросили, что он хочет: сладкую вату или на карусельку. Правильный ответ: всего, и побольше.