Книга Ночь. Лифт. Два Босса, страница 41 – Янита Безликая

Мощный всплеск мужской силы околдовывал и пробуждал мою женскую мягкость. Хотелось стать нежной девочкой, мурлыкающей в такт его частому сердцебиению.

Поцелуй прервался слишком рано. Мне мало, хочется еще. Может, поэтому тянусь к рыжику на цыпочках вверх.

— Это ты сегодня милая, тебе идет без косметики, — очертил подушечками пальцев скулы, губы и обнял шею, слегка сжав, поцеловал вновь.

“То, что доктор прописал,” — пронеслось в голове.

— Имейте совесть, мне никак не отойти, пригорит, — заворчал Ален, и Марк улыбнулся, прервав поцелуй.

— Сейчас ты воплощаешь собой образ ворчливой жены.

— Еще раз назовешь так… — прищурился.

— И? Отшлепаешь? — поиграл бровями рыжик, поглаживая пальцами мою спину.

— Выдеру без смазки, — оскалился Ален.

— Какой дерзкий, — хохотнул Марк, поцеловав меня в висок.

— Не веришь? — вновь прищурился.

— Ты меня слишком любишь, малыш, чтобы воплотить свои слова в жизнь.

В словах Марка было столько любви, что даже у меня потеплело внутри, что уж говорить про Алена.

— Люблю, — шепнул тот и отвернулся.

Это было слишком для меня. Я больше не могла противиться. Отстранившись от Марка, подошла к брюнету и обняла его со спины.

— Я скучала, а ты даже не обнял, — пожаловалась, прижавшись щекой к спине.

Алену не потребовалось много времени, чтобы выключить плиту и повернуться ко мне с виноватым выражением на лице.

— Прости, я хотел, чтобы тебе было с нами хорошо, и…

— Тсс, — притронулась пальцем к губам мужчины. — Мне будет хорошо, если ты меня поцелуешь.

Больше не потребовалось ничего говорить, Ален наклонился ко мне и медленно сокращал жалкие сантиметры между нашими губами. Наше дыхание слилось в одно раньше, чем сомкнулись уста.

Вся нежность, что живет в мужчине, воплощается в его поцелуях. В том, как он сжимает губами мою нижнюю губу и оттягивает ее, посасывая; как его язык переплетается с моим; как стонет в унисон со мной и прижимает ближе к себе.

От его поцелуев кружится голова и дрожат пальцы. В теле просыпается чувствительность, дыхание прерывается. Чувствуешь себя такой особенной и опьяненной.

— Я так не могу, — отчаянно простонал Марк. — Может, ты потом похвастаешься своими кулинарными способностями, а сейчас мы переместимся в спальню?

— Мне нравится предложение рыжика, — шепнула в губы Алена, — но сначала, может, снимем это? Без него будет гораздо лучше.

— Думаешь?

— Уверена, — выдохнула, стягивая через голову горячего мужчины фартук.

Отбросив его подальше, сглотнула, исследуя ладонями крепкое обнаженное тело.

— Наш малыш возбужден, — произнес Марк, обнимая сзади, — не хочешь ему помочь?

— В спальне? — мой голос задрожал от возбуждения.

— Здесь и сейчас, малышка, — страстно прошептал, сжимая ягодицы.

— Если только хочешь, — нахмурился Ален, выискивая на моем лице возмущение.

Какой милый, сам возбужден до предела, а думает о моих желаниях.

— Я хочу, — улыбнулась и невинно чмокнула в губы, прежде чем опустилась на колени.

Марк не мог удержать руки вдалеке от меня: одной поглаживал шею, а второй зарылся в волосы. Ален же, часто дыша, держался за край столешницы, пока я ласкала губами косые мышцы, осыпала поцелуями бедра, подбираясь все ближе к гордо стоящему красавцу.

Рваный вздох, и мои губы путешествуют по бархатной коже члена. Скольжение языка по головке, и капля предсемени растворяется во рту.

— Зоя, — возбужденный шепот ласкает слух.

Улыбаясь, прикрываю глаза и отдаюсь ласкам без остатка.

Медленно. Быстро. Щелчок язычком по головке, и ещё один стон срывается с губ брюнета.

Сжимаю упругие ягодицы и постанываю от наслаждения, которое получаю сама, лаская этого шикарного мужчину. Его твердость будоражит, губы покалывает, а внизу…

Черт, трусики хоть выжимай.

— Малыш, позволишь мне помочь? — спрашивает Марк, крепко сжимая волосы.

С хлюпающим звуком размыкаю губы и отвечаю, продолжая ладошкой поглаживать член и сводить Алена с ума.

— Только осторожно.

— Я буду нежен, — улыбается и грубо целует, после чего говорит Алёну, — детка, ты такой сладкий.

Твердая хватка волос на затылке позволяет Марку встать у руля, мне только оставалось расслабить горло. Потому что рыжик, хоть и был нежен, но и ему страсть туманила разум, и в такие моменты он растворялся в нас. Движения становились резче, глубже, настолько, что с трудом удавалось сдерживать рвотный рефлекс.

Но именно в такой момент, когда каждый из нас источал похоть, я готова была кончить.

Ален стонал в голос, слегка подаваясь вперед бедрами. Но когда его тело напряглось в преддверии оргазма, Марк отпустил мои волосы и отошел, позволяя закончить нам вдвоем. Ален, учащенно дыша, нежно обхватил мои волосы и накрутил их на кулак, лаская взглядом мое лицо.

— Ты выглядишь безумно горячо, — признался хрипло.

Мурчу в ответ, глядя ему в глаза и растворяясь в них.

— Я близко, — выдыхает от медленного скольжения опухших губ.

Прикрывая глаза, облизываю головку, помогаю себе рукой и слышу:

— Да-а, — громкое и протяжное.

Вкус семени во рту и прерывистое дыхание удовлетворенного мужчины — музыка для моих ушей.

Ален оседает на пол рядом со мной, в то время как Марк, вновь сжимая мои волосы, закидывает голову и проводит своими губами по моим. Стон зарождается внутри и тонет в яростном поцелуе. Изогнувшись, попадаю в объятия рыжика, сжимаю его плечи и хнычу от безумного желания, охватившего меня, как лихорадка.

Возбуждение переполняет, каждый участок кожи болезненно чувствителен, низ тянет.

— Трахни меня, прошу, — требую.

Рыжик не отличается медлительностью. Я даже понять не успела, как оказалась на кровати, придавленная Марком.

Мы целовались, как сумасшедшие, параллельно он пытался раздеть меня. Чему я, конечно же, помогала. Ничего так сильно не хочу в этот момент, как прижаться кожей к коже. Ощутить каждое прикосновение. Впитать его запах.

Поцелуи, покусывания, стоны. И наконец-то я обнаженная. Минутная болезненная заминка для соблюдения защиты, и наши тела переплетаются в одно.

Крик срывается с губ, звуки шлепков заполняют спальню. Бушующая страсть между нами сжигает дотла. Где он, где я. Есть только чувство голода, которое мы вот-вот утолим.

И Ален, стоящий в дверях и наблюдающий за нами. В этом безусловно что-то есть, что-то грешное.