Книга Ты спишь?, страница 45 – Кэтлин Барбер

Закончила я с судорожным вздохом:

— Вдруг это передается по наследству?!

— Ты не превратишься в свою маму, любимая, — ласково заверил Калеб.

— А если превращусь? Ты меня бросишь?

— Нет, конечно.

— Нельзя ручаться, — покачала головой я.

— Послушай, милая, я не страдаю от заблуждения, будто ты у меня идеальная. Не идеальная. Ты пинаешься во сне, губишь все мои комнатные растения, и хозяйка из тебя та еще.

— А ты разбрасываешь вещи, узурпируешь пульт от телевизора, а читаешь такое, что сказать стыдно, — немедленно парировала я. — Ах да, еще я знаю про сигареты, которые ты прячешь в ящике с носками.

— Знаешь?.. — Калеб нахмурился. — Я, собственно, вел к тому, что я люблю тебя, со всеми твоими недостатками. В здравом уме, не в здравом — мне не важно, потому что любить тебя я буду всегда, несмотря ни на что. — Он криво улыбнулся. — Надеюсь, и ты меня не разлюбишь, хоть я, как выяснилось, неряшливый, эгоистичный, невежественный курильщик.

— Конечно не разлюблю! — По щекам побежали слезы. — Перечисленные тобой мелкие изъяны лишь доказывают, что ты совершенно не представляешь, о чем я. Я говорю о настоящем мраке, Калеб. Ты не можешь ручаться, что по-прежнему будешь меня любить. Ты не представляешь…

— Не забывай — на днях я выяснил, что ты много лет мне лгала. Тем не менее я здесь и признаюсь тебе в любви. Думаю, правильно будет сказать — у меня это всерьез и надолго. Несмотря ни на что. Какая бы беда ни грянула, мы переживем ее вместе. Я тебя очень сильно люблю, Джо.

Внутри у меня прорвало плотину, и я с рыданиями бросилась Калебу на шею.

— И я тебя люблю! Не знаю, чем я тебя заслужила, но обещаю, что всю оставшуюся жизнь буду заглаживать свою вину перед тобой.

— Ничего ты не должна заглаживать, — тихонько проговорил он мне в шею. — Только будь со мной честной. Больше я ни о чем не прошу.

* * *

К середине дня сестра еще не давала о себе знать, и меня начали посещать мысли, что наше робкое примирение было всего лишь побочным результатом горя. Видимо, ничего не изменилось. Последняя серия «Пересмотра» пробудила во мне нестерпимое желание поговорить о маме с кем-нибудь, кто ее помнил, но звонить сестре я не желала — боялась ее знаменитого норова, боялась и тех вопросов, которые поднял подкаст. Я уже почти убедила себя в том, что вчерашний разговор ничего не значил, когда Лани позвонила и пригласила нас с Калебом на ужин.

Я радовалась присутствию Калеба: одно дело обнимать сестру в нашей бывшей комнате, и совсем другое — поглощать полноценный ужин в доме Лани, с ее семьей. Я не проводила так много времени в одном помещении с Лани с тех самых пор, как она в семнадцатилетнем возрасте съехала из тетиного дома.

Мы поднялись на новенькое крыльцо в маленьком особнячке Лани и Адама, расположенном возле загородного клуба; Калеб взял меня за руку, и я с благодарностью сжала его ладонь.

Двери открыла сестра в фартуке, призывающем «Поцеловать повара», я в изумлении вытаращила глаза. Представлять, что Лани живет в этом доме с панорамными окнами и ухоженными лужайками, было странно, но видеть ее в незатейливом фартуке и с крупинкой рубленого чеснока на щеке — еще страннее. Женщина, которая стояла передо мной и улыбалась приветливой напомаженной улыбкой, не имела ничего общего с той сестрой, которая запиралась от меня в нашей комнате и курила там травку. Женщина эта не имела ничего общего и с той сестрой, с которой я росла и которой нашептывала во тьме свои секреты.

— Спасибо, что пришли. — Лани обняла нас по очереди.

— Спасибо за приглашение. — Я протянула бутылку красного вина.

— Благодарю. — Лани мельком глянула на подарок. — Входите. Я заканчиваю готовить ужин, а Адам в магазине — мы забыли купить помидоры для салата.

Обстановка гостиной почти в точности имитировала гостиную в родительском доме Адама. То ли первоначальная миссис Айвз занималась тут оформлением, то ли новая миссис Айвз послушно следовала советам свекрови. Стены неброского серо-коричневого цвета, мебель в тон, тщательно разложенные повсюду декоративные подушки для акцента. Посреди комнаты, на ковре, заваленном яркими пластмассовыми детальками, сидела Энн. При нашем появлении она подняла взгляд и сообщила:

— Я пекла с мамой рогалики.

— Здо́рово, — энергично кивнула я. Как, интересно, нужно разговаривать с восьмилетними девочками? — Ты наверняка ей очень помогла.

Калеб, не страдавший комплексами по поводу общения с детьми, заметил:

— Сколько у тебя лего!

— Я строю город. — Энн указала на небольшие островки скрепленных деталей и пояснила: — Тут больница. Вот школа. А это будет небоскреб.

— Грандиозно. — Калеб опустился на пол и поджал под себя ноги. — Мне нравится. Можно, я помогу?

Девочка кивнула и подвинула к Калебу детали.

— Веди себя хорошо с дядей Калебом, — велела Лани дочери, увлекая меня в кухню. Мне же она сказала: — Он ей понравился. Нам с Адамом в лего играть не разрешается.

Я посмотрела, как Калеб увлеченно обсуждает с Энн планы строительства, и улыбнулась.

— Калеб много работает с детьми. Они к нему тянутся.

— Он ведет себя непринужденно. — Лани поставила вино на высокую тумбу и достала кувшин чая со льдом. Наливая мне напиток, добавила: — Хороший будет отец.

— М-м-м, — уклончиво промычала я.

Я никогда не позволяла себе думать о детях, или браке, или других прелестях будущего: постоянно ждала, что Калеб меня бросит. Теперь же — когда он не только узнал правду о моем прошлом, но и доказал свою любовь, — наверное, ничто не мешало мечтать. Однако я пока не была готова открываться перед сестрой.

Лани неверно истолковала мою неуверенность и погладила меня по руке.

— А ты станешь хорошей матерью.

Руке стало тепло от этого прикосновения. Давно забытое чувство — а ведь когда-то я воспринимала тело Лани как продолжение собственного. Душа рвалась на части, меня раздирали противоречивые чувства: боль от прошлых предательств и надежда на воссоединение в будущем. Я не сумела выразить все это словами и стала со смехом рассказывать Лани, как однажды в книжном магазине меня обязали председательствовать на детских чтениях, как дети учуяли мой страх и перестали обращать на меня внимание и как мероприятие свелось к бросанию пирожных и диким воплям.

Когда я закончила рассказ, в кухню вбежала Энн с конструкцией из лего. Лани похвалила дочь и передала загадочный объект мне (с подсказкой, что это машина «скорой помощи»), я тоже выразила восторг, и Энн ускакала в гостиную.

Лани смотрела вслед девочке с нежной улыбкой. Я никогда не видела на лице сестры подобного выражения.

— Чудесный ребенок, — проговорила я.

— Спасибо, — вновь улыбнулась Лани. — Знаешь, кого она мне напоминает? Тебя.