Книга Ты спишь?, страница 49 – Кэтлин Барбер

— Я тихонько, — шепнул он мне на ухо.

— А я не умею тихонько. Придется тебе потерпеть.

Калеб шутливо застонал.

— Придется мне принять холодный душ.

— Если будешь хорошо себя вести, то я, возможно, приму холодный душ вместе с тобой.

— Ну-ну, — рассмеялся Калеб и вылез из-под одеяла.

«Еще парочку минут», — подумала я и провалилась в сон.

* * *

Проснулась я в десять тридцать, в комнате никого не было. Я поплелась вниз в поисках кофе и обнаружила за кухонным столом тетю, разгадывающую кроссворд. Она успела надеть платье в цветочек и тщательно подколоть седеющие волосы.

— Доброе утро, дорогая! — приветствовала меня тетя А. — Видимо, вы с сестрой вчера замечательно провели время, раз ты так заспалась.

— Э…

Я застыла. Судя по радостному выражению лица, тетя предвкушала подробности вчерашнего ужина, но подробности, которых она жаждала — объятия, отпущение прошлых грехов, — отошли на задний план под натиском тревоги, не дававшей мне ночью спать. Я не хотела рассказывать правду и рушить тетины надежды, поэтому ушла от прямого ответа.

— Здорово, что Лани с Адамом нас пригласили. Энн просто чудо, да?

Тетя просияла и принялась рассказывать о весеннем танцевальном вечере, где Энн блистала — по крайней мере, по словам тети, которую никак не назовешь лицом незаинтересованным.

— Калеба она тоже очаровала, — заметила я. — А где, кстати, он?

— Калеб устроил офис в мастерской. — Тетя указала наверх. — Бедняга, у него столько работы!

— Да, после возращения из-за границы он всегда очень занят, — кивнула я. — А Эллен тут? Или на занятии по пилатесу?

Тетя помрачнела.

— Твоя кузина уехала портить лицо, подаренное ей Богом.

— О… — Я подавила смешок, вспомнив планы Эллен на утро. — Ботокс.

Вчера она сказала, что записалась к Трине Томпсон на осветление волос и борьбу с морщинами. Я пришла в ужас: неужели Эллен позволит Трине тыкать в свое лицо иголкой — той самой Трине, которая прославилась на всю школу после того, как во время препарирования на уроке биологии упала в обморок?

— Трина — квалифицированный косметолог! — раздраженно сообщила Эллен. — Между прочим, у нее делала уколы ботокса Габби Элдридж, а Габби ты недавно видела. Она выглядит не хуже, чем в юности, а может, даже лучше. Давай и тебя запишем к Трине.

Я сменила тему, как только Эллен потянулась пощупать мой лоб на предмет морщин.

— Хочешь со мной в церковь? — предложила тетя. — Я уже готова.

— Меня не жди. — Я опустила ломтик хлеба в тостер. — Я сначала позавтракаю и выпью кофе. К тому же мне надо посмотреть расписание рейсов в Нью-Йорк.

— Улетаешь? — тихо спросила она.

— К сожалению, нас с Калебом ждет работа. Он не может бесконечно выполнять свои обязанности из мастерской. Но «горящие» авиабилеты нам не по карману, так что мы наверняка погостим еще день-другой.

Я старалась не смотреть на тетю — и без того знала, что ее огорчил мой скорый отъезд, что ее неизменная улыбка слегка померкла, а морщинки у глаз проступили отчетливее.

* * *

После ухода тети я, захватив тост и кофе, перешла в гостиную. Старый дом громко вздохнул, стены застонали, над головой скрипнули половицы. Я вздрогнула, затем вспомнила: Калеб. Надо мной располагалась тетина мастерская, где он сейчас работал. Тетина мастерская… и бывшая мамина комната. Давным-давно я сидела на этом самом диване и слушала, как наверху вышагивает мама. Потом шаги стихли. Затем мама исчезла.

Я включила телевизор и сделала погромче звук, чтобы разогнать призраков. Улыбнулась, увидев в списке воспроизведения на цифровом видеомагнитофоне любимую тетину мыльную оперу «Дерзкие и красивые». Я не смотрела ее лет десять, но знакомые персонажи успокаивали. Тетя фанатично записывала каждый выпуск, и я провела немало вечеров рядом с ней на диване, попивая горячий шоколад или прихлебывая подслащенный чай со льдом — в зависимости от времени года — и с головой погружаясь в запутанные отношения экранных героев.

Я нажала «Воспроизвести», и тут на подъездной дорожке зашуршал гравий, затем на крыльце послышались шаги. Я отставила кофе, готовая идти открывать дверь, но та без стука распахнулась. В зеркале в прихожей отразилась Лани. Я вгляделась в ее лицо: она ничуть не походила на человека, способного умышленно отправить в тюрьму невиновного. Хотя — как знать?

— Джози? — позвала сестра.

— Я тут. — Я поставила сериал на паузу.

Лани вошла в гостиную, на ее лице вспыхнула и погасла улыбка — словно помеха по экрану пробежала.

— Привет. Чем занимаешься?

Я махнула рукой в сторону телевизора.

— Заглядываю в прошлое.

Лани расплылась в довольной усмешке; сейчас она совсем не напоминала взбесившуюся фурию, которую видела вчера я, или женщину на грани психического срыва, которую описывал Адам.

— Да ладно! Ты тоже это смотришь?

— Первый раз за сто лет. Брук и Ридж, оказывается, до сих пор вместе?

— Опять вместе, — поправила Лани и села рядом на диван. — У них были промежуточные любовные романы. Она даже выходила замуж за его брата, представляешь?

Я покосилась на сестру — шутка с подтекстом или нет?

— Слушай, Джози… Я прошу прощения за вчерашнее. Последние недели выдались тяжелыми. Поппи Парнелл не давала мне проходу, а потом мама… Нервы шалят сильнее, чем обычно.

Я заставила себя кивнуть, пристально глядя на сестру. Честна ли она сейчас? Или ее большие грустные глаза скрывают злую душу?

— Что это? — внезапно спросила Лани, показав на коробку в углу комнаты.

— Мамины вещи из ОЖС. Прислали вчера.

Лани молча встала и, подойдя к коробке, опустилась перед ней на колени — чуть ли не благоговейно. Осторожно открыла крышку и погрузила внутрь руку.

— Смотри! — воскликнула она, вынимая пачку фотографий.

Их было штук тридцать или сорок, аккуратно сложенных в стопку и перевязанных зеленой лентой. С верхнего фото улыбались беззубые младенцы — мы с сестрой-близняшкой, — и мою душу затопило горячей волной. Мама думала о нас! Я присоединилась к Лани, и мы стали рассматривать фотографии, одну за другой. К концу стопки я была в слезах. На последнем снимке мы с сестрой — карапузы, недавно научившиеся ходить, — «помогали» маме печь печенье. Она обнимала нас обеих, сияя от гордости, а на носах и в волосах у нас красовалась розовая глазурь.

Лани легонько погладила пальцем мамины локоны.

— Я не знала, что она взяла это с собой.

— Я тоже. Думала, мама хочет нас забыть.

— Джози… — с болью в голосе произнесла сестра. — Ты правда так думала?!