Книга Удивительное путешествие доктора Дулиттла, страница 17 – Хью Джон Лофтинг

Животные эти как бы состояли из двух половинок. Передняя половинка – лошадь, а задняя – антилопа. Впереди лошадиная голова с гривой и острыми чуткими ушами, а позади вместо хвоста тоже голова, но антилопья – с острыми витыми рогами. Эту антилополошадь называли антилошадь Туда-Сюда. А попросту Тудасюдай.

И вот мама антилошадь Туда-Сюда и ее сынок Тудасюдайчик прочитали Объявление, приклеенное на дерево еле-еле. Молодой Тудасюдайчик просто мечтал погулять по белу свету, повидать моря и океаны, познакомиться с другими зверями. Он весело заскакал по Травяной полянке, сбивая цветные шарики надуванчиков.

Оторвавшись от своих стеблей, шарики надуванчиков поплыли над поляной разноцветной стайкой. А Тудасюдайчик скакал и приговаривал:

– Я еду, еду, еду гулять по белу свету!

Он скакал сначала в одну сторону, разметав свою лошадиную гриву, потом скакал в обратную, потрясая витыми антилопьими рогами.

– Постой! – строго сказала его мама антилошадь Туда-Сюда. – Ты еще мал гулять по свету. А вдруг заболеешь? Кто тебе поможет без мамы?

– Как кто? – удивился Тудасюдайчик. – Конечно же, звериный доктор! А ты, мамочка, не волнуйся. Я буду писать письма.

– Но тебя могут обидеть злые звери, – не унималась мама Туда-Сюда.

Тудасюдайчик весело расхохотался. Передняя, лошадиная голова его тоненько ржала, а задняя, антилопья, радостно игогокала.

– Ха-ха-ха, и-го-го! – смеялся Тудасюдайчик. – Пусть попробуют сначала поймать меня. Ко мне невозможно подкрасться незамеченным. Ни спереди, ни сзади. Ведь у меня и там и там голова. От опасности я унесусь вперед, как быстрая лошадка, а врага встречу острыми рогами, как смелая антилопа. Не волнуйся, мамочка. Ведь я буду писать тебе письма!

Что могла возразить заботливая мама Туда-Сюда? На самом-то деле она тоже считала, что ее мальчик Тудасюдайчик должен повидать свет, набраться ума-разума. Не сидеть же ему весь век на укрытой от всех Травяной полянке.

– Ладно, – сказала она, – я отпускаю тебя. Но только каждый день пиши мне письма и отправляй с ласточками, со стрекозами, с бабочками или крохотными птичками колибри. А я буду вглядываться в даль обеими головами, всеми четырьмя глазами, и ждать, ждать, ждать и скучать, скучать, скучать.

И она залилась слезами. И лошадиная ее голова, и антилопья роняли на траву крупные тяжелые капли слез. С тех пор, кстати, на Травяной полянке стали расти цветы мамины слезки. Их хрустальные бутончики были такими солеными, что годились в еду только вместо соли.

А Тудасюдайчик надел на спину мягкое травяное седло, прикрепил ко всем четырем копытам крепкие подковки, почистил о влажную траву свои витые рога и, не оглядываясь, поскакал на поиски звериного доктора. Вслед ему вспыхивали прощальными желтыми огоньками удивительные цветы салютики.

Три дня и три ночи скакал Тудасюдайчик без передышки по горным тропинкам, по бесконечным долинам, по непроходимым джунг-лям. И наконец оказался в Стране Обезьян. Он остановился перед шалашом доктора Дулиттла и растерялся. Никогда он еще не видел столь диковинных зверей.

Его окружили утенок Кря-Кря, поросенок Хрю-Хрю, собачка Гав-Гав, сова Ух-Ух, а сам доктор Дулиттл даже снял свой цилиндр и наморщил лоб. Потому что ни он, ни его друзья никогда в жизни еще не видели столь диковинного зверя. Так они стояли некоторое время, молча разглядывая друг друга.

– Кто ты? – наконец вымолвил доктор Дулиттл.

– Я – антилошадь Туда-Сюда, а зовут меня Тудасюдайчик, – скромно ответил Тудасюдайчик и потупился сразу обеими головами.

– Впервые вижу такого зверя, – пробормотал доктор Дулиттл и бросился листать все звериные справочники, какие только были у него под рукой. Он просмотрел зеленую книгу «Жизнь жуков и бабочек», прочитал объемистый голубой том «Рыбы, раки и каракатицы», заглянул в пеструю энциклопедию «Полеты птиц», просмотрел даже красную книгу «Древние животные».

Но нигде не упоминалось об антилошади Туда-Сюда. Там были описаны бабочки махаоны и жуки-рогачи, воробьи и чайки, окуни и акулы, олени, газели, серны, горные козлы и даже давно вымершие сказочные единороги. Но ни словечка о Тудасюдайчиках.

– А что ты ешь? – спросил утенок Кря-Кря.

– А что ты любишь? – спросил поросенок Хрю-Хрю.

– А кого ты боишься? – спросила собачка Гав-Гав.

– А где ты живешь? – спросила сова Ух-Ух.

И Тудасюдайчик отвечал им всем вместе, сразу двумя головами.

– Я ем траву, – говорила лошадиная голова.

– Я ем листья деревьев, – добавляла антилопья голова.

– Я люблю свою маму антилошадь Туда-Сюда, – отвечали хором обе головы.

– А еще я люблю нестись навстречу ветру, чтобы развевалась грива, – добавляла лошадиная голова.

– А я никого не боюсь – у меня острые рога! – гордо отвечала антилопья голова.

– А живу я в самом укромном и глухом уголке Африки, куда не ступала ни нога человека, ни лапа зверя, – грустно сказал Тудасюдайчик. – Я еще ничего не видел, а хотел бы повидать весь белый свет.

– Нет ничего проще! – обрадовался доктор Дулиттл. – Отправляйся вместе с нами в путешествие. Ты будешь среди верных друзей и повидаешь немало. Встретишь на пути острова и моря, высокие горы со снежными шапками и глубокие пропасти, широкие реки и чистые озера, мелкие деревеньки и большие города.

Не меньше доктора обрадовался и Тудасюдайчик. Он высоко подпрыгнул на всех своих четырех ногах и звонко ударил копытами о землю.

– Еду, еду, еду, еду погулять по белу свету! – выкрикивал он, а потом остановился и спросил: – Только можно я сначала напишу письмо маме? Я ей обещал.

– Конечно! – воскликнула сова Ух-Ух. – Я, как самая грамотная, помогу тебе. Диктуй.

И она приготовила перо и пузырек с соком чернильного дерева. Но Тудасюдайчик вдруг пригорюнился.

– Я никогда не писал писем и не знаю, как это делается, – тихо сказал он.

– Пустяки! – вмешалась попугаиха Полли, которая давно уже прилетела и сидела на растопыренном, как ладошка великана, пальмовом листе. – Я продиктую твое письмо к твоей маме.

Она задумалась на минуту и затараторила:

– Постой, – перебил ее Тудасюдайчик, – мою маму зовут не так. То есть не совсем так.

– Я знаю, не перебивай, – рассердилась попугаиха Полли, – но ведь твоя мама, конечно же, дама. Уважаемая дама. Верно?

– Верно, – согласился ошарашенный Тудасюдайчик.

– Значит, ее можно называть уважаемая дама Тудама-Сюдама, – заключила Полли и продолжала: