Книга Под несчастливой звездой, страница 182 – Анастасия Анфимова

— Сам я очень занят, — вздохнул жрец. — Но если бы отыскались подходящие, внушающие доверие сопровождающие, то конечно было бы замечательно отвезти мумию Нефернут поклониться святыням Амошкела или в храм Осирса в Нехене.

Тусет уже знал, зачем соседка завела этот разговор, и что она скажет.

— Мой брат давно сопровождает погребальные ладьи по священным местам, — проговорила она, указав на скамеечку. — Уверяю вас, он знает все, что нужно, и я могу поручиться за его порядочность.

Келлуане считали, что посещать храмы и приносить жертвы богам могут не только живые люди, но и мумии, или даже цииры. Они верили, что в этом случае душа легче преодолеет препятствия на пути к Полям Блаженных и суд Осирса. Многие богачи указывали в завещаниях обязательное требование к наследникам: отправить свою мумию в посмертное паломничество. Существовали профессионалы, за определенную плату отвозившие саркофаги с их содержимым к святым местам и совершавшие все необходимые обряды.

Брат соседки давно зарабатывал этим на жизнь, а сестра, по-родственному, не забывала подкидывать ему богатых клиентов.

— Пусть зайдет ко мне, — попросил Тусет, и посмотрев в рыхлое, густо накрашенное лицо, сказал. — Я хотел бы поговорить с вашими слугами, уважаемая Хатанук.

— О чем? — встрепенулась женщина.

— Мне сказали, что именно они первыми пришли в мой дом, когда это случилось?

— Да, да! — живо подтвердила соседка. — Ваша служанка так кричала! Я тоже её слышала, но не успела одеться, и пришла, когда у ворот уже собрался народ. Ужасно! Ужасно!

Она всплеснула полными руками, обдав жреца острым запахом пота. Потом нахмурилась.

— Но о чем вы хотите с ними говорить?

— Я хочу точно знать, где умерли мои слуги — ответил второй пророк.

— Зачем?

— Чтобы помочь их душам, в этих местах надо провести специальные обряды очищения, — чуть понизив голос, объяснил Тусет.

Делая вид, что верит ему, соседка важно кивает головой и начинает оглядываться в поисках слуг.

Бросив возиться с цветами, подошел садовник, стряхивая землю с больших, почерневших ладоней.

— Да, господин, — кивнул он удивительно маленькой головой. — Ваша служанка так кричала, что, наверное, в храме Сета было слышно. Мы с Туламом выбежали на улицу. А она все кричит!

— Погоди! — остановил его жрец. — А до того, как она кричала, ты ничего не слышал?

— Нет, господин, — садовник развел руками. — Я в дальнем конце сада работал. Вы лучше нашу кухарку спросите. Она как раз гуся жарила.

Тусет вопросительно посмотрел на монументальную хозяйку.

— За ней послать прямо сейчас? — та свела на переносице густые начерненные брови.

— Попозже, — сказал Тусет и обратился к садовнику. — Продолжай.

Тот смущенно кашлянул.

— Ну, значит, подбежали мы к воротам, а калитка то открыта! Я сразу подумал, что дело нечисто. Заглянул и увидел старика Минту. Он лежал около своей каморки, а вокруг кровь. На крыльце сидела Ренекау, тоже вся в крови.

Слуга вытер нос тыльной стороной ладони.

— Она, как увидела нас, и давай кричать: «Чужак Алекс всех убил! Чужак Алекс всех убил!»

Садовника передернуло.

— Мы к ней бросились, помогли зайти в дом, уложили на циновку в зале.

Он виновато посмотрел на гостя хозяйки.

— Там же и госпожа Нефернут лежала. Мертвая уже.

— Где? — быстро спросила Хатанук. — В каком месте зала?

— Так у выхода в коридор! — ответил слуга.

— Ренекау что-нибудь еще сказала про Алекса? — поинтересовался Тусет.

— Кричала, что он сошел с ума и стал всех убивать.

— А еще? — настойчиво допытывался жрец. — Не сказала, куда он побежал? Не кричала, что его надо ловить? Ну, вспомни?

— Нет, господин, — замотал кукольной головкой садовник. — Велела звать мождеев, а про Алекса больше не сказала ничего.

— Как она выглядела? — заметив недоумение слуги, Тусет пояснил. — Куда её ранили? Вы что её не перевязали?

— В грудь, господин мудрец, — растерянно пробормотал слуга. — У нее всё платье было в крови. Но мы её не трогали. Она не велела. Я послал Тулама за мождеями, а сам пошел в сад, узнать, что с остальными слугами. Гебареф, садовник ваш, лежал возле новой клумбы, а старая Мермуут на кухонном дворе у опрокинутой печки.

Он вздохнул.

«Как могла громко кричать раненая в грудь женщина? И почему она не дала себя перевязать?» — мысленно спросил у себя жрец, уже зная ответ.

— Ты не видел где-нибудь большого сундука с раскидистым деревом на крышке? — поинтересовался он.

— Не заметил, господин, — виновато развел руками садовник. — Какой-то пустой сундук лежал у каморки привратника. — Но что на нем нарисовано, не помню.

— А когда ты нашел госпожу Нефернут, на ней были драгоценности?

— Да, мудрец, — кивнул собеседник. — Красивый серебряный браслет с бабочкой и золотое ожерелье. Но мы ничего не брали. Клянусь Сетом!

Помявшись, он добавил:

— Я еще специально показал их мождеям. Чтобы потом не говорили, будто мы что-то взяли в твоем доме.

— Я не сомневаюсь в вашей честности, — заверил его жрец и поинтересовался: — Долго пришлось ждать мождеев?

— Нет, господин, — покачал головой мужчина. — Они пришли очень быстро. Тулам встретил их на улице недалеко от нашего дома. Они как раз шли к каналу.

— А ты, случайно, не знаешь их имен? — поинтересовался жрец. — Хочу отблагодарить за помощь.

— Нет, господин, — развел руками слуга. — Я редко выхожу из дома. Спроси у господина Моотфу.

— Обязательно, — пообещал Тусет и чуть кивнул лысой головой: — Спасибо тебе, что не оставил моих слуг.

Потом, обратившись к внимательно следившей за разговором хозяйке, попросил:

— Нельзя ли мне переговорить с вашей кухаркой.

— Позови, — кивнула женщина тремя подбородками.

Пока мужчина ходил за служанкой, Хатанук пристально разглядывала гостя, сурово сжав пухлые губы.

Женщина средних лет, с тусклым болезненным лицом испуганно смотрела на хозяйку, судорожно разглаживая большими руками складки на засаленной юбке.

Тусет не знал имени кухарки, а хозяйка не удосужилась его назвать.

— Добрая женщина, — нашел нейтральное обращение Тусет. — Мне сказали, что ты первой услышала крик несчастной Ренекау.

Прежде чем ответить, служанка посмотрела на госпожу. Та величественно кивнула крашеными брылами щек.

— Она так громко крикнула, мудрец, что я выронила сковородку себе на ногу, — не поднимая головы, пробубнила женщина.