Книга Под несчастливой звездой, страница 199 – Анастасия Анфимова

— Говори!

— Госпожа, — проблеял молодой человек, кланяясь и пряча испуганные глаза. — Я шел от храма Себера и видел толпу у дома господина Тусета. Люди говорят, что он колдун…

— Что ты делал в храме Себера? — прервала его Анукрис. Как жена младшего писца храма Сета, она недолюбливала друге храмы.

— Мерисид приказала принести свежего лука, — пояснил слуга. — А все лавки у храма Сета были закрыты. Вот я и пошел…

Он замолчал, отведя глаза и втянув голову в плечи.

— Что дальше?

— Ничего, госпожа, — затряс лохматой головой слуга. — Я сказал только то, что слышал на улице.

— Ступай, — махнула рукой Анукрис. — Мерисид, сходи в дом Тусета и узнай, что же там произошло на самом деле!

— Да, госпожа.

Женщина быстро ушла.

Молодая госпожа, вспомнив о своих обязанностях, сходила на кухню, где отдала необходимые распоряжения кухарке, проверила птичник, навестила слуг, занятых работами в саду. И только после этого, сгорая от нетерпения, поднялась на веранду.

Солнце полыхало вовсю, но на улице то тут, то там собирались люди, о чем-то возбужденно переговариваясь. Даже с такого расстояния Анукрис кожей ощущала враждебные взгляды, когда кое-кто из них стал показывать на неё пальцами, молодая женщина, на всякий случай, спустилась в сад.

Пройдя мимо сразу замолчавших слуг, она уселась под деревом и, сгорая от нетерпения, принялась дожидаться возвращения Мерисид, нервно комкая в руках платок. Она уже стала его рвать, когда у входа в сад мелькнуло белое платье старшей служанки. Госпожа встала и почти побежала ей на встречу.

Одного взгляда на её лицо оказалось достаточно.

— Не может быть?! — только и смогла произнести Анукрис, прислонившись спиной к колонне.

— В доме нашли колдовские вещи! — вытаращив зеленые глаза, жарко шептала Мерисид. — И сандалии Джедефраа в крови!

— Что?! — словно очнувшись, вскричала госпожа. — Как они там оказались?

— Не знаю, — развела руками служанка, жалобно звякнув браслетами. — Говорят, выкрал, когда ходил к нему домой два дня назад. Помнишь?

— Тогда Джедефраа отпустил тебя из храма, — кивнула Анукрис и нахмурилась. — Но разве он их крал?

— Конечно, нет! — фыркнула Мерисид. — У него даже сумки с собой не было. В чем бы он их нес?!

— Тогда почему ты не скажешь… — начала молодая хозяйка.

Бывшая танцовщица крепко схватила её за руку.

— Кому?! Тусета обвинил сам Сетиер в присутствии главного инспектора, Моотфу и всех жрецов! Кто станет меня слушать?!

— Но нужно же что-то делать?! — беспомощно проговорила Анкурис, и губы её дрогнули. — Его же казнят! Бросят крокодилам.

— Ты о себе подумай! — Мерисид грубо тряхнула её за руку. — И обо мне.

— Что ты говоришь? — не поняла госпожа.

Но не успела получить разъяснения. Раздался громкий стук в ворота и требовательный голос Небраа.

Женщины переглянулись.

— Лучше ему не видеть нас вместе, — проговорила Анукрис. — Иди.

— Я посмотрю, как чистят канаву, — тряхнула париком Мерисид и исчезла в саду.

Во двор вошел хозяин дома, а за ним ввалились мождеи во главе с Моотфу и двое жрецов.

— Что случилось, мой господин и муж? — самым любезным тоном спросила супруга. — Ты не предупредил, что у нас будет столько гостей.

Не обращая на неё никакого внимания, стражники растекались по усадьбе, как тараканы по грязной тарелке.

— Опять будете искать Алекса? — усмехнулась Анкурис. — Его здесь нет.

— Заткнись женщина! — буркнул Моотфу, проходя мимо и задевая её плечом.

— Небраа! — вскричала супруга, с трудом сохранив равновесие. — Что случилось?

— Тебе лучше помолчать, — дрогнувшим голосом проговорил супруг. — Проводи мудрецов в комнату, где ночевал Тусет.

— Да что случилось?

— Ты плохо слышишь, женщина? — грозно спросил жрец-чтец.

— Прошу простить, мудрецы, — поклонилась Анукрис. — Пойдемте.

Анукрис с возрастающим раздражением смотрела, как мождеи разбрасывают по комнате заботливо уложенные вещи.

— Не твое, и не бросай! — не выдержала она, когда стражник швырнул на пол широкое ожерелье из цветного стекла, нефрита и ляпис-лазури.

Но смуглокожий здоровяк и ухом не повел. Грубо тряхнув сложенную рубаху, он, не глядя, бросил её за спину.

— Да как ты смеешь, негодяй! — крикнула Анукрис, поймав летевший ей в лицо ком.

Мождей обернулся, глаза его гневно сверкнули, губы приподнялись, обнажая ослепительно белые зубы.

— Не забывайте, что мы в доме уважаемого Небраа, — сурово напомнил жрец-чтец.

Стражник отвернулся, вдвоем с товарищем они просто перевернули сундук. Со звоном покатился по каменному полу тоненький серебряный браслет.

Жрец-чтец поймал его и протянул женщине.

— Спасибо, мудрец, — поблагодарила Анукрис.

Но тот не удостоил её даже взгляда.

После сундука перевернули постель, сбросив на пол простыни и циновки.

Хозяйка закусила губы, когда мождей, гнусно ухмыльнувшись, разрезал кинжалом подушку и вытряхнул свалявшуюся шерсть.

В комнату вошел хмурый Моотфу, перемазанный паутиной и гусиным пухом.

— Ничего нет, мудрецы, — проговорил он, сдувая с губ прилипшее перышко. Везде лазили, смотрели лучше, чем в прошлый раз.

Жрец-чтец надменно посмотрел на Анукрис и кивком головы указал на дверь.

Молодая женщина вспыхнула, но, не желая ссориться, вышла в главный зал.

Небраа полулежал на столе, уронив голову на сложенные руки. Его жирные, лоснившиеся от пота плечи вздрагивали. Анукрис стало противно. Не подходя к нему, она встала за колонной, скрестив руки на груди.

В коридоре послышался громкий голос старшего мождея.

Небраа поднял заплаканное лицо и тут же вскочил как нашкодивший мальчишка перед отцом. Моотфу с подчиненными прошли мимо, не сказав ни слова, а жрец-чтец задержался, небрежным движением поманив хозяина дома.

Небраа подбежал, и не только склонился в глубоком поклоне, едва не касаясь париком пола, но вцепившись в руку жреца, стал осыпать её поцелуями, бормоча что-то бессвязное.

Глуповатое лицо служителя Сета расплылось в довольной улыбке, он поощрительно похлопал младшего писаря по плечу, наклонился к уху и что-то прошептал, бросив неприязненный взгляд в сторону Анукрис.

Небраа быстро-быстро закивал, подхватив жреца под локоть, и пошел провожать.

«Слизняк, — морщась как от зубной боли, подумала молодая женщина. — Хуже евнуха. Мокрица, плесень, а не человек».