Онлайн книга «Ученик Путилина»
|
– Чесучовая пара, картуз, сапоги. Я еще обратил внимание – дегтем сапоги сильно пахли. – А рост какой? Лицо? – Вы кто такой будете, что интересуетесь? – Из полиции сыскной! – соврал Павел. Он уже там не служил, но осталось удостоверение, если его можно было так назвать. На листе бумаги типографским образом – герб, ниже надпись «Генерал-полицмейстер. Отделение Сыскной полиции. Сим удостоверяется…». При увольнении со службы положено было сдать, но осталось. Павел решил не сдавать, коли так получилось, вышло хорошее прикрытие. – Вон как! Помню – лицо круглое, усы. А рост… не помню. – Комплекция? Ну – толстый, худой, может быть, какие-то приметы были, скажем шрам на лице или прихрамывал. – Точно! Прихрамывал на левую ногу и опирался на трость. По виду – приказчик или делопроизводитель. – По одежде судите? – Не только. На пальцах правой руки следы от туши и красной краски. У Павла сердце екнуло. Неужели удача? Не спугнуть бы! – Раньше этот покупатель к вам заходил? – Нет, не припомню. – Может, имя знаете? Не называл он себя? – Нет. – Не встречали потом в городе? – Нет, у меня память на лица хорошая. Да и когда смотреть? Я с утра до вечера в лавке. А что он совершил? Убил кого-то? – Упаси господи! Двоеженец и мошенник! Занял денег у компаньона, не отдает, скрывается. – Нехорошо-с! Знаете, можно пацанов поспрашивать. Рядом с нами продуктовая лавка, там часто мальчишки вертятся. Помочь поднести что-то, копеечку заработать. Бумага – она тяжелая, мошенник этот мог ребят нанять донести. – А вдруг он на пролетке приехал? – Исключено. Я бы в окно увидел. А во-вторых, я помощника своего за бумагой посылал в книжную лавку на Невском. Если бы у покупателя пролетка была, он сам поехал, а то он ожидал. Наверное, не меньше получаса. Все же приказчик – человек наблюдательный, мелочи подмечает. Не каждому дано. А что не рассмотрел, так уже сколько времени прошло? И сколько людей перед приказчиком промелькнуло? Запоминаются не все. Либо какие-то физические особенности, либо поведение, например – скандалист, заика. Павел поблагодарил приказчика за помощь и к продуктовой лавке. Слева от входа мальчишки кучкуются. Похоже, старший лет тринадцати-четырнадцати, в картузе, великоватой куртке. Остальным лет по десять-двенадцать и вся команда человек восемь. Павел зашел в лавку, купил жестяную коробку леденцов – монпансье. Любой, даже мелкий подарок лучше всего развязывает языки. Выйдя, подошел к мальчишкам, вручил старшему коробочку с леденцами. Парень угощение принял. – Чего тебе, дядька? – Человека одного ищу. Около полугода назад в книжной лавке хромой мужчина брал бумагу. Груз тяжелый, нанимал кого-то из вас. Мне бы адрес узнать. Мальчишки стали переговариваться. Павел не мешал, он почти перестал дышать. Вспомнят! Может, хромой в помощь мальчишек не привлекал, хотя сомнительно. Одна рука была занята тростью. Хотя мог и один груз унести, вдруг физически сильный? Старший из мальчишек подтолкнул одного вперед. – Вот этот пакет подносил. Что в нем было, не знаем. Пакет в бумажной обертке, бечевкой перевязан. – Было бы совсем хорошо, если бы адрес показать. – Это будет денег стоить, – стараясь казаться солидным, произнес вожак. – Сколько? – Копейка Петьке и полкопейки мне! Павел отсчитал монеты. Медяки, мелочь. Медные монеты выпускались номиналом в пять, три, две и одну копейку, а еще в половину (полушка) и четверть копейки. – Петька, веди господина. Неужели повезло? Хочется верить в удачу и боязно. Идти пришлось порядочно. По Лиговскому проспекту в сторону Обводного канала до Расстанной улицы, что при железнодорожном пути была. Направо с Лиговского Волково кладбище, налево доходные дома. Паренек шел быстро, подвел к дому, ткнул пальцем в подъезд. – Сюда! – А этаж какой, квартира? – Не знаю. Мужик мне деньги отдал, пакет забрал, я назад пошел. – Может, он как-то себя называл? – Не было этого. Молчал всю дорогу и трубку курил. – Ладно, спасибо. Павел в подъезд зашел и сразу разочарование. Подъезд, или как говорят питерские – парадное, был проходным. С площадки первого этажа лестничный пролет на второй этаж, а если прямо, то есть и дверь и выход. Павел вышел. Характерный для Санкт-Петербурга двор-колодец, в плане – как буква «О». Дом – квадрат, внутри дворик и восемь подъездов, а еще две арки во двор ведут. Через них можно выйти на соседние улицы. Настроение сразу упало. Отсюда хромой мог уйти куда угодно. Поговорить с дворником надо, он всех жильцов знает, тем более есть примета – хромота. Дворник жил, как всегда, в полуподвальном помещении. Павла узнал в лицо, как-то пересекались по службе. – О! Сыскная полиция! Что надобно? – Мужчина в возрасте, с усами, хромой на левую ногу, ходит с палочкой, курит трубку. – Так это жилец из тридцать седьмой квартиры! – сразу опознал хромого дворник. – Человек порядочный. Никогда не видел его выпившим, матом не ругается, шлюх к себе не водит. – Подожди, он что, один живет? – Я разве не сказал? Один, как есть один. – Как фамилия? – Бородин Филипп Лукьянович! – Чем на жизнь зарабатывает? – Вроде отставной офицер, пенсию по инвалидности получает. Но точно утверждать не берусь, слышал от кого-то. – Еще что-нибудь добавить можешь? – Никак нет, ваше благородие! – Как околоточного надзирателя найти? – Я провожу, тут недалеко. И в самом деле недалеко, через два дома. У надзирателя комната на первом этаже, вроде филиала полицейского участка. Даже зарешеченная клетка в углу для задержанных есть. И околоточный надзиратель знаком, встречались по службе. Павел сразу спросил, что известно по Бородину? Надзиратель глаза к потолку закатил, потом порылся в бумагах. – Проживает в городе двенадцать лет, перебрался из Вологды, вдовец, ни в чем предосудительном замечен не был. – Круг общения? – Не знаю, но постараюсь выяснить. – Только поосторожнее, нельзя спугнуть, насторожить. – Понимаем, не первый год в полиции. Ивану Дмитриевичу передавайте привет от Петровского. – Передам. Когда зайти? – Через неделю что-то соберу. |