Книга Водоворот, страница 52 – Фруде Гранхус

Она снова встала и пошла на кухню. Он ждал, что она принесет еще один плот, но Хайди протянула ему что-то, напоминающее, на первый взгляд, мертвого зверька. Оказалось, что это меховой воротник.

– Я нашла это на лужайке, – из-за гнусавого голоса слова казались нечеткими.

– Где именно?

– У другого залива.

– И вы считаете, что эта вещь принадлежит убийце Линеи?

Она кивнула.

Никлас не понимал, как ему относиться к увиденному и услышанному. Хайди говорила спокойно и взвешенно, но то, что она рассказывала, заставляло его сомневаться, способна ли она отличить реальность от фантазии.

– Конрад позвонил мне в тот вечер, когда Линея пропала. Он спросил, не у меня ли она. Я жила у Элвара и Дортеи Ингебретсен. Из их дома видно залив. Он позвонил еще раз позже. И еще несколько раз ночью. Я поняла, что она мертва. И начала искать, искала изо всех сил. Но я плохо хожу. Через два дня я нашла этот воротник и сразу догадалась, чей он, – она прижала кулак к губам, мелкая дрожь пробежала по ее телу. – Но только через пару дней я поняла, что он ее закопал. Я проснулась среди ночи и поняла. И поэтому снова начала искать, но так и не смогла отыскать место. Два дня шел проливной дождь. Все следы смыло.

– Этот воротник может принадлежать кому угодно.

Она уверенно покачала головой.

– Вы почувствовали?

Она кивнула.

– Почему вы не попросили Конрада копать в другой стороне, если была уверена, что ее закопали где-то здесь?

– Я пыталась, – голос дрожал. – Он мне не поверил. Он никогда мне не верил. Однажды утром он пришел ко мне и сказал, что начнет копать там, где, как я думаю, лежит Линея.

– И что? – спросил Никлас, так как Хайди замолчала.

– Я не знала, где именно. Только чувствовала, что это у моря на одной из лужаек. Он сказал, что этого недостаточно. Сказал, что ему придется прокопать семь километров и он не может копать наугад.

Никлас решил вернуться к куклам.

– И этим летом вы… снова что-то почувствовали?

Она вытерла слезы большой ладонью.

– Море вымывает землю, уже несколько метров смыло с тех пор. Я знала, что время настало, что и ее тоже скоро вымоет на поверхность. Поэтому я отправила в море ее кукол, чтобы они встречали ее. Все забыли о Линее. Все, кроме Конрада. А над ним смеялись. Я хотела, чтобы люди заговорили о куклах, начали выяснять, чьи они. Чтобы они были готовы к ее появлению.

Никласу никак не удавалось до конца поверить в то, что он слышал.

– А как же женщины, одетые как куклы?

– Они все испортили, – Хайди зарыдала. – Куклы стали символом смерти. А должны были стать чем-то прекрасным. Ведь это куклы Линеи.

– Тавана и Табу?

– У нас было много кукол, но Тавана и Табу были особенными. Их подарили нам – мне и Линее. Мы играли с ними каждый день. Когда нас разлучили, она приносила ее каждый раз, когда приходила ко мне. Они всегда были вместе. Потому что принадлежали друг другу.

– То есть вы не знаете, кто желал женщинам зла или почему их одели, как кукол, которых вы отправили в море?

Хайди покачала головой.

Никлас верил ей, хотя это означало, что он вернулся к началу расследования и был очень далеко от разгадки. Похоже, Хайди взяла себя в руки, и он протянул ей меховой воротник, который она прятала двадцать пять лет.

– Я пыталась выяснить, чья эта вещь. Ходила от дома к дому.

Никлас начал понимать.

– Те взломы – это были вы, да?

– Я ничего не брала.

– Я знаю. Вас никто не собирается наказывать.

Она взяла в руки куклу, которая лежала у нее на коленях.

– И в этот раз – опять вы?

В знак согласия Хайди промолчала. Она, уверенная в том, что воротник принадлежит убийце, не думая о том, насколько сложно проникнуть в чужой дом, искала пальто с оторванным меховым воротником. И именно Хайди, убежденная, что морская вода скоро размоет землю и Линея появится, в последней отчаянной попытке отыскать владельца воротника вновь залезла в чужое жилище. Никлас посмотрел на сидящую перед ним женщину – многие видели в ней лишь несчастное создание, но, подобно Конраду, она обладала могущественной силой – верной любовью. Он многому научился у них обоих.

К тому моменту, когда Никлас вернулся домой, Кари-анне уже подыскала место для рыси и поставила ее в углу гостиной.

– Ну как тебе? – она улыбнулась той же гордой улыбкой, которая когда-то, наверняка, украшала лицо охотника.

– Не совсем в моем стиле.

– Как думаешь, тебе понравится? – Карианне отступила на пару шагов и с довольным видом разглядывала чучело. Пасть у зверя была приоткрыта, как будто доказывая, что животное дикое. Ведь основное оружие рыси – молниеносный бросок. Сильного укуса вполне достаточно, чтобы мгновенно лишить жертву жизни, а когтями она может быстро и умело разорвать зайца или лисицу. Никлас поежился от этой мысли и снова почувствовал сильную колющую боль в животе.

– Все хорошо, Никлас?

– Мне нездоровится.

– Ты такой бледный. В чем-то сомневаешься?

Никлас покачал головой, он ненавидел себя за то, что жена заметила. Страх превратился в физическую боль.

– Я налью чай, – Карианне успокаивающе погладила мужа по плечу, проходя мимо, и он понял, что она все понимает.

Он смотрел на чучело, сначала неприязненно, затем к этому ощущению прибавилось еще кое-что – подсознание предупреждало о каком-то злодеянии. Когти, по пять штук на каждой лапе, были длиннее, чем он думал. Перед глазами Никласа появилась картинка – дежурный врач откидывает одеяло и видит раны на коже. Пять царапин, между ними расстояние в палец. Полицейские, в принципе, согласились с тем, что хищный зверь вряд ли бы остановился на этом, так что царапины явно были искусственными. В горах вокруг Бергланда большие хищники не водятся, так говорили все жители, но вот трофеи – чучела – вполне.

Он слышал, как Карианне суетилась на кухне. Она что-то напевала, очень довольная собой, казалось, она и забыла о том, что серьезно больна. Она была рада, что отцу стало лучше. Они очень близки, это вполне естественно. Все ее детство он был ей и отцом, и матерью. И болезнь еще больше сблизила их. Жертвенная любовь Рейнхарда достойна уважения, хотя порой он переходил границы. Рейнхард. Если он действительно снова начал руководить жизнью дочери и симулировал болезнь, чтобы заставить их переехать на север… Мучаясь угрызениями совести из-за одной только этой мысли, Никлас достал из кармана зубочистку в пластиковой обертке. Он обычно брал парочку после ужина в кафе, так что в карманах у него всегда были залежи. Никлас немного приподнял зверя и провел зубочисткой по внутренней стороне когтя. На дереве осталось темное густое вещество. Никлас решил отправить его на анализ, только лишь для того, чтобы опровергнуть свои опасения.