Книга Кто убил Оливию Коллинз?, страница 62 – Джо Спейн

В Долине, залитой лучами утреннего солнца, царили мир и покой. Элисон Дэли сервировала кофе со свежими булочками. Холли тоже присутствовала, одетая в розовый домашний комбинезон. Сегодня она выглядит иначе, подумала Эмма. Более смиренной.

— Спасибо вам большое, что приехали, — сказала Элисон. Она не переставая потирала руки. — Очень мило с вашей стороны. Вот, пожалуйста, кофе. Хотите пончик? Или булочку с шоколадом?

Эмма не стала отказываться от кофе. Фрэнк помялся, но потом тоже согласился — на черный и покрепче.

— Это совершенно лишнее, — сказала Эмма. — Вы не обязаны нас угощать. С нашей стороны нет никакого одолжения, мы просто выполняем свою работу.

— Тем не менее большое спасибо, — сказал Фрэнк. — Моя коллега просто хочет вас поблагодарить.

— Конечно, — сказала Эмма. — Именно так.

Сколько можно постоянно ее поправлять? Нужно, наконец, сказать ему об этом.

Элисон посмотрела на них обоих и налила кофе.

— Э… ну да. Конечно. В общем, мне нужно вам кое-что рассказать.

— Пожалуйста, — сказала Эмма.

— Я не рассказала вам всю правду.

— Так.

— Это насчет Оливии Коллинз.

Эмма кивнула. Это и так понятно.

— Ты не присядешь с нами, Холли? — спросил Фрэнк.

Холли выглядела воинственно. Мать бросила на нее умоляющий взгляд.

— Ладно, — сказала она и взяла себе четвертый стул.

— Итак, — сказала Эмма. — Что произошло с Оливией?

Элисон глубоко вздохнула.

— Видите ли, я не уверена, что можно расценивать это как шантаж. С другой стороны, я совершенно уверена, что Оливия понятия не имела, как она выглядит в глазах окружающих. Она всегда быстро делала выводы обо всех остальных, но сама совершенно не видела себя со стороны. В общем, да, Оливия действительно нарывалась на грубость, приходя в магазин. Все ходила и ходила. Сначала купит какую-нибудь дешевую мелочь, а потом начинает плести, что вот это платье или блузка прекрасно бы сочетались с ее гардеробом, но ей, увы, не по карману. Вела себя совершенно беспардонно. Никогда не говорила ничего прямо, никогда не намекала на ответные одолжения. Но совершенно четко давала понять, что либо я продолжаю ее бесплатно одевать, либо… она выдаст наш секрет.

— И в чем же ваш секрет? — спросил Фрэнк.

Элисон скривилась, как от боли.

— Я не хожу в школу, — вступила Холли. — В смысле я учусь дома, но я не хожу в школу.

— Ну, хорошо. — Фрэнк повернулся к Эмме, которая слегка пожала плечами.

— Тебе семнадцать, Холли, — сказала она. — Ничего незаконного в этом нет.

— Я не могу ходить в школу. Последний раз, но еле того как я записалась, он нас выследил. Мы переехали сюда, подальше от Галвея, и он все равно нас нашел. Мое настоящее имя не Холли. А она не Элисон. И фамилия у нас не Дэли.

Теперь Фрэнк и Эмма слушали очень внимательно.

— Вы скрываетесь? — спросил Фрэнк.

Элисон кивнула.

— От мужа? — спросила Эмма.

— Да. Он… он, он давал волю рукам. Много лет. А я терпела. Мне казалось, что Холли в безопасности, но…

— Я пошла вразнос, — сказала Холли. — Пила, курила. Я же видела, что он с ней делает, и меня это достало. Тусовалась с парнями. И я… — Она глубоко вздохнула. Следующий вздох прозвучал как всхлип.

Элисон обняла дочь за плечи и прижала к себе.

— Она забеременела. Он ничего не знал, почти до конца седьмого месяца. Я пыталась тайком от него сэкономить деньги, он все у меня забирал. Мне дали стипендию в Лондонском колледже дизайна еще до того, как мы познакомились. Я работала дизайнером одежды в одной крупной фирме. Но все равно нужно было несколько месяцев экономить, чтобы набрать достаточно денег нам на побег. Понимаете, у меня нет близких родственников. Довериться некому. Я шла на невероятные ухищрения. Покупала дешевый хлеб и вкладывала в упаковку от дорогого, покупала самую дешевую туалетную бумагу, распаковывала и сжигала упаковку.

— Мы сталкивались с такими ситуациями, — мягко заметил Фрэнк.

— Да. Наверняка. В итоге оказалось, что все это зря. Мы не успели уехать, он заметил, что она беременна. И ничего не сказал. Выжидал момент. А потом как-то вечером пришел домой с цветами и бутылкой вина — дескать, давай праздновать. Я спрашиваю: «Что будем праздновать?», а он сидит, совершенно спокойный, и говорит: «Ну, мы же теперь дедушка и бабушка». Он позвал Холли, чтобы она спустилась из своей комнаты, и тут-то я поняла. Я…

— Не торопитесь, — сказала Эмма. У нее кружилась голова, подступила тошнота.

— Я крикнула Холли, чтобы она бежала. Но он ударил меня по голове винной бутылкой. Я упала на пол и не могла встать, а она не хотела меня бросать. Это я во всем виновата — вот что он сказал. Не уследила.

Элисон посмотрела на дочь.

— Тебе надо было бежать, — сказала Элисон. Она с нежностью коснулась щеки Холли. Глаза Холли уже высохли, но выглядела она совершенно подавленной.

Элисон повернулась обратно к ним.

— Холли закричала, чтобы он оставил меня в покое. Она ругалась, кричала, потом набросилась на него. Впервые он избивал меня у нее на глазах. Он ударил ее по лицу. А потом, когда она упала, пнул ногой в живот.

Эмма закрыла глаза. Стены комнаты начинали вращаться. Она стиснула руками столешницу, так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Слишком яркие подробности. И слишком знакомые.

Это не имеет к ней прямого отношения. Это произошло с кем-то другим. Соберись, соберись!

Фрэнк тем временем продолжал говорить.

— …ужасно. Я понимаю, почему вам пришлось бежать. Иногда ничего другого не остается. Я знаю, мне не положено такое говорить, я должен сказать, что система правосудия с ним разберется, но, к сожалению, в реальности…

— Да, в этом все и дело, правда? — перебила его Холли. Эмма открыла глаза.

Лицо Холли горело таким гневом, словно она собиралась кого-то убить.

— Он избил маму до полусмерти. Он убил моего ребенка. И дело тут вовсе не в том, что ваше мудацкое ведомство не могло ничего сделать. Никто не стал ничего делать. Ну да, его выгнали с работы. Но он все равно остался среди своих, а? В системе. Под защитой. Его так и не посадили в тюрьму, дали условный срок. Вот и все наказание. Конечно, ведь, чтобы ни случилось, нельзя же сажать копа в тюрьму, верно?

— Холли, — сказала побелевшая Элисон.

— Он полицейский? — сказал Фрэнк.

— Да, мать вашу, полицейский, — процедила Холли. — А теперь это мы должны скрываться. Мама, которая могла бы уже выйти на международный уровень, не может открыть больше парочки маленьких магазинов, из страха, что он нас выследит. Я не могу ходить в школу. А он живет себе и в ус не дует. Все вы ублюдки, все до единого.