Книга Любовница своего бывшего мужа, страница 46 – Ашира Хаан

— В смысле — уже?

— Ветровку подай.

Он вытащил из внутреннего кармана паспорт и продемонстрировал мне страничку семейное положение. Там стоял всего один штамп — о нашем браке одиннадцать лет назад.

— Я так второй и не поставил. Так что, можно сказать, я и не прекращал быть твоим мужем.

— А Натка знала? — с замиранием спросила я.

— Угу.

— Господи, представляю, как она тебе мозг выносила…

— Пустяки, царапина! — ответил он, откидываясь на подушки с видом героя боевика, изрешеченного из автомата.

Я засмеялась и поцеловала его. Где-то там в коридоре вибрировал телефон — меня наверняка потеряли заказчики. Все равно. Потом со всем разберусь. Имею право на одну безответственность в пятилетку, в конце концов.

Он провел языком по моей шее, спустился к ключицам, прикусил кожу и вдруг опрокинул меня на спину и навис сверху:

— Ты внутри такая нежная, горячая, я не могу тебя покинуть. Можно я останусь в тебе навсегда?

— А ты сможешь?

— Я постараюсь…

И он снова входил — на этот раз нежно и неторопливо. Куда теперь было спешить? Что еще могло нас разлучить? Больше не осталось никаких тайн и препятствий. Только поцелуи — долгие, бесконечные, те, в которых не нужен воздух, потому что вместо воздуха — мы друг для друга. Только длинные толчки внутрь, в глубину, правильные, той скорости, той силы, что соединяет, что делает все, как надо. Только закушенные губы, сорванное дыхание и непроизвольные стоны, и самодовольные улыбки.

— Не понимаю, как я жил без тебя. Такое чувство, что проспал все это время, — Антон укрыл мои плечи одеялом и поцеловал в волосы. — Что-то делал, с кем-то говорил, но сейчас кажется, что смотрел кино об этом. Только когда увидел тебя снова, все изменилось.

Я счастливо вздохнула, закинула ногу на него и начала уже уплывать в сонную темноту, когда послышался звук пришедшего сообщения. Антон ругнулся сквозь зубы и, постаравшись не потревожить меня, потянулся за своими джинсами и достал телефон. Я лениво приоткрыла один глаз и тут телефон звякнул второй раз и на экране появилось уведомление о пришедшем письме с темой «Все, что ты хотел бы знать о ней». И отправитель Егор Тимохин.

Я изо всех сил зажмурилась и спряталась Антону под мышку, в тщетной надежде, что если я буду притворяться достаточно хорошо, все страшное исчезнет.

— Какой у меня трусливый пушистый, — хмыкнул Антон. — Тут какие-то фотографии прикреплены. Очевидно, страшный компромат на тебя.

Я приоткрыла один глаз. Что он мог снять, что? Только нас с Димой?

На моих глазах Антон провел пальцем по экрану, удаляя письмо, а потом еще и очищая корзину в почтовом клиенте. Кажется, я издала какой-то звук.

— Мне все равно, что там было, — он чмокнул меня в макушку. — Мне вообще все равно, что там у тебя было или может быть. Я больше не собираюсь в тебе сомневаться.

— Это индульгенция на измену?

Он стиснул зубы. Я засмеялась. Вот тут было самое время сказать, что я была чиста и невинна все эти годы, но… Я решила не торопиться. С его потрясающей самонадеянностью не помешает немного понервничать — а вдруг мне и правда есть, с чем сравнить.

Мир, который я изо всех сил старалась повернуть к себе светлой стороной, но не справлялась, теперь разворачивался сам. Ну, почти сам — все-таки мы ему немножко помогали.

— Солнц… — я вынырнула из-под теплого бока, где было так хорошо и спокойно, но спать уже расхотелось. Посмотрела на Антона, потрогала пальчиком его морщинки-лучики возле глаз и складки у рта. Разгладила нахмуренный лоб.

— Что? — он жмурился от моих прикосновений и ловил пальцы губами, чтобы поцеловать. — Еще какой-нибудь страшный вопрос?

— Как ты собирался распутывать весь этот узел, если бы я согласилась стать любовницей, а с этим Наткиным козлом не прокатило бы? Жили бы треугольником?

— Женился бы на ней, потом развелся со всеми положенными выплатами и делением имущества.

— Не думаю, что она бы согласилась… — покачала я головой. — У тебя перспективы, она хотела Америку.

— Ну я тоже не дурак, а, пушистый? — он погладил меня по лицу, провел пальцами и сразу взглядом по губам. — Перебрались бы, а дальше она сама захотела бы развестись.

— С чего бы? — удивилась я.

Он мрачно усмехнулся:

— Тебе ли не знать, каким я могу быть невыносимым. А быть замужем за местным гораздо выгоднее, чем за человеком с рабочим контрактом.

— Но это же долго!

— У меня был хороший стимул все это ускорить.

— Почему ты мне не рассказал?

Он помолчал. Я не торопила, но и ластиться к нему перестала. Смотрела и ждала ответа.

— Потому что хотел быть для тебя только победителем, — наконец признался он. — Не хотел приходить к тебе каждый вечер и говорить, что вот, очередной план, кажется, провалился, и видеть разочарование в глазах. И еще гадать — в какой момент ты начнешь думать, что это все стандартные отмазки изменщика, который говорит, что вот-вот разведется, но каждый раз что-то мешает.

Антону не слишком легко давались эти слова. Да, я помнила, что о своих достижениях он любил рассказывать гораздо больше, чем о том не всегда легком пути, который к ним привел. Он предпочитал, чтобы все выглядело так, будто ему это ничего не стоило. Но мне — мне нужно было знать подробности, чтобы понимать. Чтобы ценить, в конце концов. Помнить, что он тоже страдал, не одна я мучилась. Пусть выпендривается перед всеми остальными, а мне нужна неприкрытая правда.

— Боже, какой ты идиот… — простонала я, уткнувшись ему в грудь.

— Ты всегда была умнее меня. И талантливее, — мурлыкнул Антон льстивым голосом.

— Ой, вот кончай эту пургу гнать, — поморщилась я. — Меня тут выкинули с фотовыставки. Часто с умными и талантливыми такое бывает?

— Почему выкинули? — нахмурился он.

Я фыркнула и не стала отвечать. Мне прямо сейчас очень срочно понадобилось изучить, не изменился ли вкус его кожи на груди, сравнить со вкусом на животе и добраться до десерта…

— Кто там тебя выкинул? — он совершенно не повелся на мои провокационные действия и что-то делал в телефоне. — Сейчас разберемся и что-нибудь придумаем…

Но я была упорнее. Что там он говорил про то, что в «этом вопросе» мне не о чем беспокоиться?

Когда мои губы обхватили его член, а язык оббежал по кругу головку, Антон сжал телефон так сильно, что тот, кажется, захрустел.

— Я тоже тебя хочу, что это за эгоизм, — возмутился он, сжимая ладонями мои бедра и подтаскивая к себе.

Продолжить разговор нам удалось не сразу — все-таки людям надо иногда есть и спать.

Но утром на кухне я вспомнила кое-что важное: