Онлайн книга «Позови ее по имени»
|
Еще минута, и он уже в машине. Задрав голову, он увидел замаячивший в освещенном кухонном окне силуэт жены. И тут же услышал звонок на мобильный. Не ответить было нельзя. – Да, Лена, чего не спится? – с легким раздражением отозвался он на звонок. – Что за бегство? – ответила она вопросом на вопрос. – Мне надо сегодня пораньше, – соврал он. – Да ну! – Она, конечно, не поверила. – Прямо в пять тридцать утра надо? – Да, – коротко обронил он. – У тебя все? Он совсем не собирался вступать с ней в перепалку. В пять тридцать утра! Он просто хотел незаметно смыться из дома. Пока она спит. И вернуться поздно. Когда она уже спит. Это все, чего он хотел. Все! – У меня не все, Иван! – повысила Лена голос. Все ясно. Она не простит ему бегства. Тем более что вечером что-то бормотала насчет утренних блинов, или пирогов, или чего-то еще, что она собиралась ему приготовить на завтрак. Он не оценил. Значит, виновен. – Говори, только быстрее. – Он изо всех сил старался говорить вежливо, спокойно, изо всех сил старался не будить в ней подозрения. – Я тороплюсь, Лена. Сегодня важное совещание. Мне надо подготовить доклад. Врал как сивый мерин. Но надеялся – поверит. Не поверила. – Бла-бла-бла, Ванечка. – Жена зло рассмеялась. – Ладно, я уже привыкла к твоему вранью. Себе-то не ври. – Что ты имеешь в виду? Не следовало задавать этого вопроса. Не следовало вообще продолжать разговор, лишенный всякого смысла. В пять тридцать утра! – Я имею в виду то, что мы давно стали с тобой чужими людьми, – прошипела Лена грозно. – Ты не любишь меня. Просто терпишь. Не разводишься со мной. Потому что боишься, что это навредит твоей карьере. И сучку свою боишься пригреть, потому что это тоже может навредить твоей карьере. А если узнают, что она потеряла твоего ребенка, Ванечка, то это не навредит, а поставит крест на твоей карьере. Разве нет? И на твоей карьере будет поставлен огромный крест, и на ее… Ему сделалось нехорошо. Вся одежда намокла и прилипла к телу, так он вспотел. Перед глазами поплыли круги размером с кухонное блюдо для пирогов. Она знала?! Ленка, получается, знала о Даше, об их затянувшемся романе, о беременности? Но откуда, господи?! Откуда?! Даша не могла рассказать. Нет. Она даже ему не рассказала о беременности. Он узнал о том, что она потеряла ребенка, когда она уже его потеряла. И не от нее узнал. От Володи Скачкова. Тот просто был вынужден ежедневно докладывать о состоянии их сотрудника, находящегося в больнице после страшного происшествия. Как тогда Лена узнала? У нее что – везде свои люди? Даже в больнице?! Или… Или она следила за ним? За Дашей? Следила, слушала телефоны? Могла она это сделать, наняв кого-то? Он думал мгновение. И сам себе ответил: «Могла». – Лена, успокойся, – попросил он, расстегивая две верхних пуговицы форменной рубашки. – Не надо так. – Не буду, – отозвалась она после паузы вполне миролюбиво. – Ты только не сбегай так. – Как? – Так подло. – Она шумно подышала в трубку. – Я же старалась, пироги с вечера ставила. А ты удрал. – Я не удрал, Лена. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к шуму крови в ушах, видимо, подскочило давление. И теперь на службу он явится с багровым лицом, головокружением и отвратительным ощущением трясущихся внутренностей под ребрами. Твою мать, а! Когда же это все закончится! – Я не удрал, – повторил он слабым голосом, презирая себя пуще вчерашнего. – Я торопился. Мне надо пораньше. – Ладно. Принято, – буркнула она. – Только вечером чтобы был вовремя. Пироги я отменять не собираюсь. Новый рецепт. Она подумала и добавила с ядовитым смешком: – Новый рецепт для семейного счастья… Ленка отключила телефон. Через мгновение свет в их кухне погас. Его жена либо снова завалилась в кровать. Либо стоит возле окна и настороженно наблюдает за ним, застывшим в машине. Он повернул ключ в замке зажигания. Медленно поехал со стоянки. Резина шуршала по лужам, дворники метались по стеклу, радио тихо бормотало на привычной волне. Все привычно и в то же время нет. Он прибавил газу и попытался осмыслить то, что творилось сейчас в его душе. Осмыслить и дать ему название. Ленка знает про него и Дашу. Это плохо или хорошо? Неоднозначно. Тайна, которая тянула из него силы, больше не тайна. Нет нужды сказываться больным или уставшим. Исчезла необходимость объяснять плохое настроение. И постоянно врать. Это было неплохо. Это дарило облегчение. Но! Но она теперь постоянно станет упрекать его. Без конца упоминать о том, что было. Трепать при случае имя той женщины, ради которой он… Ради которой он… А что, собственно, он ради нее сделал?! Чем пожертвовал? Карьерой? Семьей, которой давно нет? Уважением знакомых? Так они тоже могли быть в курсе и давно уважать его перестали за измену жене. – Мудак ты, Зайцев, вот ты кто, – тихо произнес он и неожиданно свернул на дорогу, которую, думал, забудет со временем. По пустым улицам ехать туда было – двадцать минут. Еще минуту на то, чтобы пробраться по двору, залитому лужами. Десять секунд на подъем по лестнице на второй этаж. Секунда на то, чтобы нажать кнопку ее звонка. И что потом? А потом могло быть по-разному. Потом могло быть – долго и счастливо. И потом могло быть – никак. Но он все равно поехал. Пять тридцать утра! Что ему было делать на работе? Он знал, как заехать во двор, чтобы не попасть в камеру – одну-единственную, бьющую на автомобильную стоянку. Знал, что жильцы скинулись на нее после того, как участились случаи взлома автомобилей. Из машин тащили все: детские кресла, памперсы, забытые пакеты с едой, пляжные тапки и полотенца. Магнитолы, камеры, видеорегистраторы не трогали, что странно. Володя Скачков предположил, что это бомжи тянут из тачек всякую хрень в надежде раздобыть еды. Даша предположила другое: – Может, это ширма для того, чтобы стащить у кого-то что-то важное? – Важное? – фыркнул тогда Володя. – Что же важного пропало у твоих соседей? Соска детская? – Я не знаю. Но что-то с этими взломами не так. Как-то странно все. Ее машину, кстати, тоже взламывали. Но не взяли вообще ничего. В бардачке все перевернули, но ничего не забрали: ни дезодорант, ни расческу, ни упаковку влажных салфеток, ни запасные ключи от квартиры ее матери. Даша их постоянно забывала дома. И часто топталась у запертой двери, когда привозила родительнице продукты. |