Книга Большая энциклопедия начинающего психолога. Самоучитель, страница 124 – Геннадий Старшенбаум

• затягивали сессии с клиентом;

• курили с клиентом или пили с ним кофе;

• делились интимными подробностями своей жизни;

• после сессии мысленно разговаривали с клиентом, придумывая оптимальные ответы;

• долго разговаривали по телефону с клиентом, когда тот звонил;

• много думали о клиенте, часто рассказывали о его достоинствах и успехе своей работы с ним;

• помогали клиенту вне рабочего договора (устройством на работу, госпитализацией кого-то из родственников клиента и т. п.).

Отрицательный контрперенос

Вспомните случаи, когда вы:

• чувствовали, что это ваш «худший» клиент;

• держались властно и холодно, ставили себя в пример;

• раздражались на клиента без видимых причин;

• злились на «неблагодарность» клиента;

• опаздывали на сессии, отменяли их или забывали о них:

• радовались, когда клиент предупреждал о пропуске или переносе сессии;

• отказывались от встречи, ссылаясь на занятость;

• на сессии дремали, погружались в собственные мысли или уделяли клиенту меньше внимания, чем могли бы;

• думали о том, как вы уже устали, и скорей бы сессия закончилась;

• испытывали облегчение после завершения сессии;

• постоянно не замечали или недооценивали глубину чувств клиента;

• забывали содержание предыдущей сессии, путали биографические факты;

• постоянно отзеркаливали или интерпретировали с излишней поспешностью и невпопад;

• не ощущали в себе никакого эмоционального отклика, когда клиент расстраивался;

• драматизировали свои высказывания, часто безжалостно расстраивали клиента;

• давали трудные и унизительные домашние задания;

• критиковали клиента, спорили с ним или в ответ его критику обвиняли его самого;

• жаловались коллегам на трудности в терапии, на силу сопротивления клиента или высмеивали незначительность его проблем;

• искали повода завершить работу раньше запланированного срока.

Самоотчеты студентов

Я работаю начальником транспортного цеха в большой компании. Зная мое увлечение психологией, генеральный директор попросила меня побеседовать с одним человеком. Это оказался отсидевший 10 лет громила – Валуев отдыхает! – который сказал, что много читал на зоне и понял, что живет не свою жизнь. Я услышал крик души, очень выразительный, с нотой большого страдания и горечи разочарования. Я решил выслушать его исповедь, начал делать пометки, отмечая все фрагменты видимых мною его проблем и неожиданно для себя формулировать задачи прямо во время его рассказа. Во мне самом начало что-то происходить, как будто «я не один у себя дома». Я слушаю человека и одновременно во мне кто-то следит за моими состояниями и сообщает мне, когда я слежу за состояниями клиента.

Все происходило так, как будто я знал, что я делаю. Мой опыт самоанализа, которым я давно занимаюсь, стал моим путеводителем и помощником в следовании нехожеными тропами души этого человека. Я попросил его записывать сновидения, чтобы исследовать его бессознательное. Он проявил особый интерес к этой задаче. Наш терапевтический альянс сложился сам собою: он мне – свои ненормальности, обращаемые в мой опыт познания о них, а я ему знания о них. Равноценно! И совершенно бескорыстно. Нас обоих это устраивает. Наша работа длится по сей день. Главное, ему это здорово помогает и его окружению в том числе.

Я с самого начала использовал технику свободных ассоциаций и интерпретаций. И через его бессознательное мне удалось отчасти проанализировать его проблемы и индивидуальные особенности, а ему тем временем удалось избавиться от ненужных проекций, которые осложняли его жизнь. В общем, мы многое прошли за эти годы взаимовыгодного сотрудничества, которое произошло из игры в психотерапевта. Меня эта игра направила в институт психоанализа, т. к. чувство ответственности – уже за него – потребовало дополнения знаний, умений и навыков.

* * *

Я осознала, что наши отношения с клиентом построены не на равных, а по вертикали. И я на очередной консультации смогла с ним (это молодой человек 27 лет) об этом поговорить и сказать, что мы партнеры. Я поняла, что часто играю роль родителя и его отношение ко мне – как к родителю. Теперь я буду это отслеживать. И еще: в работе с этим клиентом поймала себя на том, что испытываю что-то похожее на легкое эротическое волнение, и скорее всего, это и с моей стороны, и со сторон клиента. Осознание этого позволило уже на следующей консультации освободиться от такого ощущения, и мне кажется, что клиент тоже стал по-другому ощущать себя. А мне стало свободнее и легче работать с ним.

И вообще, я теперь четче и внимательнее слежу за своими возникающими ощущениями и чувствами. Я свободнее и увереннее чувствую себя, когда говорю со своим клиентом о сексуальных вопросах. Хотя понимаю, что я еще не до конца освободилась от внутреннего глубоко скрытого ощущения неловкости, я его просто преодолеваю усилием воли и сознанием необходимости говорить о сексе. Надеюсь, со временем избавлюсь от этой непонятной неловкости.

* * *

Моя проблема – «бесконечно плачущая клиентка». Она всеми правдами и неправдами вынуждает меня оказать ей поддержку. Если слезы и стенания не помогают, в запасе есть сердечный приступ. Тут я ругаюсь и сдаюсь. У меня, конечно, есть сомнения относительно истинности приступа… Ну а вдруг я ошибаюсь, в жизни все может быть. После получения поддержки она расцветает на глазах, рассыпается в благодарностях и уходит довольная. Я начинаю на себя злиться за то, что знала же все, но «купилась», не доверилась своей интуиции. Но это еще полбеды. Беда в том, что в следующий раз я поступлю так же.

В общем, есть что-то общее с нашей Н. Я увидела на занятиях похожую ситуацию и воочию сама убедилась, что клиент «выжил», смог сам найти в себе ресурс и использовать его. Чувствовала гордость Н. за себя. Увидела варианты, как и когда можно давать поддержку, как она должна работать. Сравнила с работой своей поддержки, которая гарантировала мне на 100 % однотипное поведение клиентки.

Я уже не раз сталкивалась с тем, что моя жизненная позиция более зрелая, чем терапевтическая. В жизни я доверяю и своим ощущениям, и чувствам. Есть внутреннее знание ситуации, внутренние критерии оценки ее, есть интуиция, в конце концов. Все это сильно «упрощает» жизнь. В терапевтической позиции у меня нет ничего «своего». Все какое-то рваное, нахватанное из разных мест, не пережитое. Мало «внутреннего», много «наносного». У меня такое ощущение, что в терапии нет меня, а есть некий придуманный мной образ. Я себе не позволяю быть собой в терапии.

Мне очень запали ваши слова: «Я интуитивный терапевт. Сначала сделаю, потом понимаю, почему». Я за этим услышала: «Я хочу и могу быть собой». А у меня ведь самые лучшие решения – интуитивные. Но говорю я об этом в первый раз, даже себе я в этом не хотела признаваться. Кажется, вы натолкнули меня на самую главную мою проблему – возвращение к себе. Ну что ж, будет день, и будет пища.