Онлайн книга «Черный ферзь»
– Как он только вам позволил… – Мне никто и ничего не может позволить, – холодно отрезала дама. – Как влиятельный член Мирового Совета я сама выбираю – чем и как мне заниматься! – но тут тон ее слегка смягчился: – Видите ли, голубчик, педагогика, даже в эпоху расцвета Высокой Теории Прививания, не воспринимается как дисциплина, чреватая потенциальным ущербом для человечества. В общественном сознании это целиком и полностью позитивная наука. Ну, а мелкие шероховатости в виде загубленных судеб… Это целиком и полностью ответственность наших штатных сеятелей доброго и вечного. Лес рубят, щепки летят. – К кому пошел бы человек в таком состоянии? – пробормотал он себе под нос. – У вас чертовски хорошая интуиция, голубчик, – дама ловко выпустила изо рта идеально ровное дымное колечко. – Тривиальный ответ – Lehrmeister, правильный – школьный врач. Забавно, как повернулось бы дело, если бы вы все-таки переговорили со мной? – Вы же сами не захотели… Сразу же обратились к Вандереру, чтобы он оградил вас… – Оградил… защитил… – дама кивнула головой. – А вы так сразу и сдались! Такой большой, молодой, сильный, ореховоглазый… – Отставив в сторону сигарету, дама наклонилась вперед и прошептала: – Брюнеты, голубчик, – моя слабость! Ха-ха-ха! Как вы его назвали? Подопытный сын? У него всегда были длинные, шикарные волосы… Дама откинулась на спинку кресла и как-то сразу размякла. Рука с тлеющей сигареткой свесилась к полу. – Он был только мой, – тихо сказала она. – Только мой и больше ничей. Иногда мне кажется, что те чудовища не предусмотрели одной мелочи, из-за которой их план так и не удался… Одинокие монокосмы чересчур понадеялись на семью… Понимаете? Им казалось, что и через сорок тысяч лет в нас сохранится инстинкт материнства… Среди тех, кто принимал младенцев, ваша покорная слуга оказалась единственной женщиной. Может поэтому я это почувствовала, когда псевдовлагалище вытолкнуло мне в руки очередной плод… Мальчика. Крошечного, орущего мальчика. Самого обычного человеческого младенца… Тогда я и поняла, что происходит между квочкой и ее цыпленком. Таинство запечатления… – Я предполагал корыстные мотивы, – сказал он с ноткой раскаяния. – Ах, оставьте! Какая еще корысть у человека с моим положением. Тут все гораздо запущеннее. Гордыня – вот более подходящее слово. Кому-то не давали покоя лавры первого антрополога чистейших кроманьонских групп, мне же хотелось… – Чего? – он не выдержал долгой паузы. – Вечной молодости, успеха, внимания, силы… Хотелось стать ведьмой и летать над ночным городом, стуча в окна и гоняя птиц. Какое это теперь имеет значение, – горько сказала дама. – Показать вам фокус? – Фокус? – ему показалось, что он ослышался. – Какой фокус? Дама рассмеялась: – Очень редкий и необычный. Не скоро вам выпадет шанс услышать его еще разок… Вот, смотрите! – она показала на стакан с водой. Щелчок пальцами, и стакан исчез. Как будто выключили голограмму. Несмотря на какую-то удручающую банальность, больше подходившую затрапезному бродячему цирку, исчезновение предмета поразило его. Почудилась в этом проявление невероятной силы, которая издевательски вырядилась в одежды заурядной иллюзии, ловкости рук, гипноза – чего угодно, но только не нуль-транспортировки предмета одним лишь усилием воли. – Где он? – Вот же, – показала дама. – Вы разве не видите? Переливчатый свист, стук, пахнуло леденящей стужей, и в воздухе возник покрытый изморозью стакан. Похоже, тот самый. Он попытался перехватить его, но пальцы обожгло космическим холодом. Стакан упал и разбился. Стылая волна взметнулась до небес и обрушилась на палубу шлюпа точно молот о наковальню. – Господин крюс кафер! Господин крюс кафер! – отчаянно пытались докричаться издалека, а Ферц мучительно вспоминал искусство дыхания широко разинутым ртом. Казалось, в горло вбита непроницаемая пробка, не дающая легким набрать воздуха. На пике асфиксии ему привиделась ужасающая картина – будто он превратился в несомую непонятными и могучими силами песчинку, вокруг простирается необъятная пустота, намного огромнее мира, и в этой пустоте пылают колоссальные огненные шары, как если бы некий безумец разом взорвал все имеющиеся ядерные заряды, выжигая жуткую беспредельность потоками смертельных излучений. – Господин крюс кафер! – с противным чавканьем вспыхнул ближайший огненный шар. Взрыв разорвал сверкающую оболочку, смял окружающий его темный кокон, похожий на плотную взвесь планктона, ослепительные факелы пронзили пустоту, и вот уже на месте шара расплывается искристое пятно – лицо Флюгела. Оно нависает над несомой неодолимыми силами Ферцем-песчинкой и громыхает так, словно армия материковых выродков решила провести ковровое бомбометание: – Вставайте, крюс кафер! Вас ждут великие дела! Но Ферц-песчинка продолжает плыть в пустоте выпущенной баллистической ракетой, внезапно подтвердившей сугубо теоретические модели тех умников, которые утверждали, что мир – не огромная полость, а даже наоборот – шар, повешенный в пустоте ни на чем. Распухшее до колоссальных размеров лицо Флюгела, то там, то сям разрываемое изнутри огненными спиралями распадающегося на части шара, разевает рот, изготовившись прогромыхать что-то еще, однако Ферц больше не выдерживает, хватает пятерней нависшую над ним морду и что есть силы отшвыривает от себя – в темноту, в стужу, в шторм. Темное пятно Стромданга, высвечиваемое молниями, висит над головой. Надир, вспоминает откуда-то Ферц. Надир Флакша. Кальдера где-то рядом. Тонкие нити климатических машин вьются над бесконечным ураганом, что спиралью ввинчивается в Блошланг, и отсюда даже не верится – какими огромными они видятся вблизи. Затем чернота смыкается, выжимая из тяжелых туч белесые потоки колкого снега. Кажется, что не снежинки, а мелкие кровососы впиваются в кожу. – Поднимите меня, – потребовал господин крюс кафер. Чьи-то руки вцепились в него и придали вертикальное положение. От внезапного головокружения Ферц пошатнулся, но те же руки заботливо поддержали его за ворот. – Отпустите! – муть в глазах оседала, и сквозь снежную пелену стала проявляться какая-то нелепая, скособоченная громада. Вцепившаяся в воротник бушлата рука все же разжалась. Без поддержки колени господина крюс кафера подогнулись, но он удержался на ногах. – Кехертфлакш! Умгекехертфлакш!! Цитадель-21, как и следовало из ее номера, относилась к полностью автоматизированным укреплениям Дансельреха. Здесь никогда не размещался гарнизон, лишь изредка наведывались техники для проверки и отладки бесконечного конвейера смерти. Строго говоря, никакой гарнизон здесь и не выжил бы, в такой близости от кальдеры, в зоне безумных погодных флуктуаций. Башня с широким основанием, которое плавно истончалось в шпиль невообразимой высоты, выламывалась из окружающих ее колоссальных каменных блоков и ледяных гор, слепленных из серого снега. |