Книга Спящая красавица, страница 4 – Барбара Картленд

Граф, казалось, был удивлен, но сказал только:

— Весьма деликатно с вашей стороны, моя дорогая. Мне действительно нужно серьезно поговорить с Оделлой.

— Я всегда стараюсь делать то, что вам нравится, — сказала графиня и поцеловала его в щеку.

Оделла пошла с отцом по коридору к его кабинету.

Она слышала, как мачеха резво побежала по лестнице наверх, в гостиную, и подумала, что это выглядит так, словно графиня хочет поскорее от них избавиться.

Впрочем, эта мысль мелькнула и сразу забылась.

Вступив в кабинет отца, Оделла с облегчением увидела, что хотя бы эта комната осталась прежней.

Тот же потертый красный кожаный диван, те же кресла.

Тот же заваленный бумагами большой письменный стол.

Те же картины с изображением лошадей и собак, которые она так любила разглядывать в детстве.

В загородном кабинете ее отца их было еще больше, и Оделла подумала, что он чувствует себя дома только когда его окружают эти картины.

— Как я рада снова увидеть вас, папенька! — воскликнула Оделла. — Я так тосковала без вас, и этот год показался мне таким долгим!

Она порывисто обвила его шею руками и поцеловала.

— Я хотел, чтобы ты приехала на каникулы, — сказал граф, — но твоя мачеха решила, что это плохо отразится на твоей усидчивости и потом помешает занятиям.

Оделла знала, что мачеха просто хотела, чтобы она не путалась под ногами, но ответила лишь:

— Теперь это уже позади, и я надеюсь, папенька, вы будете довольны» что я многому научилась.

— Ты вернулась, — сказал граф, — и сейчас только это имеет значение.

Он опустился на диван и, когда Оделла села рядом, обнял ее.

— Мне многое нужно сказать тебе, — проговорил он.

— О чем? — спросила Оделла. Она с удивлением заметила, что отец как-то замялся, и вдруг он сказал неожиданно:

— Ты помнишь бабушку?

— Вы имеете в виду мамину маму?

— Да.

— Конечно, я ее помню, — кивнула Оделла. — Но она умерла, когда мне было десять.

— Да, я знаю, — сказал граф. — Но тебя она любила особенно, потому что ты очень похожа на мать.

— Я помню, она говорила, — сказала Оделла. — И у нее была миниатюра с моим портретом, которая потом висела в будуаре у мамы.

Сказав это, Оделла невольно подумала — что с ней стало теперь?

Граф сказал, словно она спросила об этом вслух:

— Сейчас она лежит у меня в столе, и когда я сравниваю ее с портретом твоей матери в этом же возрасте, то с трудом нахожу различия.

— Я счастлива, что похожа на маму, — с легким вздохом сказала Оделла.

Она хотела добавить: и благодарна судьбе, что не похожа на мачеху, но промолчала.

Ее мать была белокурой.

Каштановые волосы новой графини, если присмотреться, отливали рыжеватым блеском, и Оделла подозревала, что это не их естественный цвет.

Тем не менее мачехе нельзя было отказать в красоте.

И все же в ее красоте было что-то легковесное, неглубокое — что никак нельзя было сказать о красоте матери Оделлы.

— Я всегда думал, — сказал неожиданно граф, — что твоя мать была самой красивой женщиной из всех, что я встречал в своей жизни. Но я полюбил ее не только за это.

Оделла внимательно слушала, а он продолжал:

— Она обладала силой и красотой духа, которые у тебя, моя милая, тоже есть. Это то, чего нельзя узнать из книг, то, чему не может тебя научить ни один, даже самый лучший учитель. — Он улыбнулся: — Это — то, что приходит из самых глубин твоего существа.

Оделла склонила голову ему на плечо.

— О, папенька, ваши слова для меня — самый лучший, самый чудесный подарок на свете!

— Я говорю правду, — сказал граф, — и это качество пригодится тебе в будущем. Ты должна обещать мне, Оделла, что независимо от того, что случится, ты будешь следовать своей интуиции.

Он говорил серьезно, и Оделла так же серьезно ответила:

— Именно это я стараюсь делать, потому что мама велела мне доверять лишь интуиции в оценке людей, — точно так же она сама поступала.

— Твоя мать была права, и этот совет ты не должна забывать, — сказал граф.

— Я никогда не забуду ничего, что говорила мне мама, — пообещала Оделла.

Воцарилась тишина, и лишь через некоторое время она сказала:

— Вероятно, у вас есть серьезная причина говорить мне об этом именно сейчас, папа?

Ее отец улыбнулся.

— Используй свою интуицию и получишь ответ — «да»!

— Какая же? — спросила Оделла. Отчего-то внезапно ее охватил страх. Она с самого приезда не могла избавиться от чувства тревоги и догадывалась, что этот разговор как-то связан с ее причиной.

Граф, задумался, подбирая слова, и наконец сказал:

— Поскольку твоя бабушка обожала твою мать, то, умирая, она завещала ей все, что имела.

Оделла слушала, а граф говорил:

— В то время это было не много — несколько сотен в год. Твоя мать оставила все тебе. И теперь ты неожиданно стала очень богатой девушкой!

— Я… я не понимаю, — воскликнула Оделла. — Мне всегда представлялось, что семья мамы была довольно бедной,

— Это правда, — кивнул граф. — Но незадолго до смерти твоя бабушка получила некоторое количество акций от своего крестного отца, который был американцем.

— Американцем! — воскликнула Оделла.

— Не помню, чтобы твоя мать хоть раз упоминала о нем, — сказал граф, — но он был родом из штата Техас.

Граф помолчал и затем продолжал:

— К сожалению, поскольку мы люди довольно замкнутые, нас не особенно интересует, что происходит по ту сторону Атлантики.

— И он оставил акции бабушке? — уточнила Оделла, пытаясь понять. — Почему же мама не могла ими воспользоваться?

— Именно это я собираюсь тебе объяснить, — сказал граф. Он опять на мгновение замялся, а потом произнес: — Акции, которые унаследовала твоя мать, за минувший год невероятно взлетели в цене. Они вложены в нефть, и нефть, найденная в Техасе, означает, что их владельцы в мгновение ока стали миллионерами!

Оделла потрясение уставилась на него.

— И вы говорите, папа, что эти деньги теперь мои?

— Ну да, моя дорогая, — и ты должна понимать, что это накладывает на тебя очень большую ответственность,

— О, если бы мама знала! — воскликнула Оделла. — Она так мечтала построить больницы и школы в деревнях вокруг Шэлфорда!