В светло-зеленых прозрачных глазах Вики появилось особое выражение, сразу напомнившее колхоз.
— Можно в любое время. Хоть прямо сейчас.
— Вот как? — совершенно спокойно сказала она. — А жена… не застукает?
— Жены у меня больше нет, — коротко сказал я.
— Тогда… Тогда бери и веди меня, куда надо, — твердо ответила Вика и протянула руку.
* * *
Встретились мы достаточно далеко от моего дома; и транспорт все еще не ходил по причине перегороженности города демонстрацией. Но мы летели в каком-то тумане — я оглянуться не успел, как уже стояли перед дверью моей квартиры и я, не сразу попадая дрожащей рукой, отпирал замки.
Едва войдя в квартиру, я набросился на Вику, как изголодавшийся волк на свою добычу. Я мучительно целовал ее остро отвечающие губы, и тискал сквозь одежду ее грудь, одновременно шаря раненой рукой под юбкой, тщетно пытаясь прорваться ко всему, когда-то виденному в колхозе…
— Женя… Женя… — счастливо шептала она. — Подожди, успеем еще…
Дай я разденусь и покажи, где у тебя душ…
Совершив неимоверное усилие над собой, я отпустил ее и выдал халат. Вика быстро исчезла в комнате и закрыла за собой дверь. Я прошел на кухню, встал у окна. Желание билось во мне, как никогда прежде. Я слышал, как за спиной Вика проскользнула в ванную, полилась вода в душе. Я ждал, едва находя в себе силы терпеть еще несколько минут. Чтоб отвлечься, заварил кофе; выпил, обжигаясь и не чувствуя вкуса. Я представлял, как она намыливает свои самые желанные места, которые вот-вот перестанут быть для меня тайными — и хотел чтобы она вышла побыстрее, и одновременно жаждал, чтобы как можно дольше длилось ожидание заведомо состоявшегося чуда.
Поэтому, когда Вика, вернулась в комнату и крикнула оттуда, что она готова, я по своей воле протянул еще пару минут, отправившись в душ.
И наконец, влажный, почти теряющий сознания от предчувствий, совершенно голый — поскольку халат отдал ей — и абсолютно не стесняющийся проявления своих желаний, я вошел в комнату. Вика сидела на уже раскрытой кровати, прислонясь к стене.
Длинноватый для нее халат был аккуратно запахнут и даже подпоясан.
Из-под него торчали лишь ее блестящие колени. Медленно опустившись перед нею, я развязал кушак. Вика не шевелилась, глядя на меня. Халат упал с ее плеч — и наконец я увидел ее точно такой, что сидела передо мной в колхозе. Все было знакомо и все, оказывается, отпечаталось в памяти. И груди ее с огромными коричневыми сосками, и узкий — в самом деле подбритый — огненно-рыжий островок волос, стрелкой указывающий направление туда, где опять, маня, дразня и ожидая, торчали длинные коричневые складочки…
Все повторилось, как прошлым летом. И хотел я Вику также, если еще не больше. Только теперь я твердо знал, что мне нужно и был уверен во всем…
* * *
Я даже не успел по-настоящему ощутить нашего слияния. Оно пролетело как тайфун… Нет — не было ни тайфуна, ни урагана, ни чего-то еще, стремительного и сокрушительного. Все случилось почти спокойно. Словно быстро пришедший и столь же быстро откатившийся океанский прилив.
Я ничего не видел и почти не понимал, слышал лишь хриплые протяжные стоны Вики и свои — доносящиеся, как чужие — бессвязные выкрики. И потрясающее, неожиданное, не отпускающее ни на миг ощущение не просто контакта и не слияния, а полного взаиморастворения наших исстрадавшихся тел. Мы даже не меняли поз — соединившись в одно мгновение, мучительно и сладко стремились ощутить себя как можно глубже друг в друге. Я терял сознание, медленно соскальзывая в пропасть…
И очнулся, найдя себя уже полностью опустошенным на влажной, расслабленной Вике. Не приподнимаясь и не выходя, я поцеловал ее. Она открыла свои зеленые глаза, все еще подернутые поволокой… Она не сказала ничего, все было ясно без слов.
— По-моему, это надо было сделать давно, — тихо проговорил я.
— Я тоже так думаю… — прошептала Вика. — Это ты так долго не мог решиться…
— Но ведь решился же наконец…
— Да… Да… Да…
«Это надо было сделать давно», — мысленно повторил я, на мгновение улетая в прошлое… Не очень далекое, вроде бы только что бывшее настоящим. Колхозное лето, знойный день, Вика на охапках сена… Если бы «это» было сделано тогда. Если бы… Тогда бы я раньше освободился от тупиковой привязанности к Кате, переключился на Вику как на настоящую женщину — и в тот единственный момент не бросился под осколки. Точно бы не бросился. Потому что первым сработал бы инстинкт самосохранения, а не стремление спасти чужого человека… То, что Катя всегда была мне чужой, я понял слишком поздно. И если бы поддался Вике и отдался ей — то поумнел бы не через полгода, оставшись без руки, без жены и без работы, а еще когда что-то подлежало исправлению…
— …Же-ень, ты не уснул? — засмеялась Вика.
И, словно желая меня разбудить, напрягла что-то внутри себя — точь-в-точь как когда-то Виолетта — и я почувствовал, как мою плоть сжимает, призывая к действиям, невидимая рука.
— Так ты… тоже так умеешь? — хрипло спросил я, чувствуя возвращающееся желание.
— «Тоже» — что и как кто? — не поняла она. — А, ты это имеешь в виду…
Засмеявшись, она опять сжала и отпустила — я ощутил легкое головокружение.
— Это умеет делать любая женщина. Только некоторые ленятся.
— А я думал…
— Ох, Женька… — засмеялась Вика приподнимаясь и целуя меня. — Такой большой, а такой, оказывается, глупый… Ничего не знаешь в нормальной жизни…
— Ну, так научи, ведь еще не все потеряно?
— Конечно не все… Все только начинается…
— Это точно, — счастливо пробормотал я. — Повторим еще раз?
И мы повторили еще раз. Теперь я уже контролировал свои ощущения.
Мы меняли позы, пытаясь найти лучшую, но так и не успели ее найти…
* * *
Належавшись вдоволь в соединенном состоянии, мы отправились в душ. После занятий сексом с Инной мне часто хотелось поплескаться вместе с нею. Но она всякий раз отказывалась, ссылаясь то на холод, то на духоту в ванной — в зависимости от времени года. С Викой же все казалось естественным. И там, под струями мягко ласкающей воды так получилось, что мы не ограничились просто душем. Само собой вышло, что начали одновременно намыливать друг друга — и скользкие, влажные и томительные прикосновения к интимным частям быстро довели нас до того, что я опять захотел Вику. Прямо в ванне, стоя, и она, как ни странно, была не против…
* * *
Потом мы пили кофе. Было тепло, и одеваться не хотелось. В отличие от Инны, которая не любила находиться в раздетом состоянии, Вика не стеснялась своей обнаженности. Она плавно передвигалась по кухне, прекрасная в своей наготе, и я снова хотел ее, но чувствовал, что в данный момент уже не сумею удовлетворить своего желания… Мы сидели сначала друг против друга, потом я усадил Вику себе на колени и с наслаждением ощущал влажное, мягкое прикосновение ее горячих ляжек.
