Онлайн книга «По ЗОЖу сердца»
|
В общем, на семейном совете в Филях было решено, что Натка с сыном возвращаются в столицу, и я лечу с ними, потому что кто-то же должен за этими бедолагами ухаживать. Натка с поврежденной рукой ни поесть приготовить не сможет, ни уборку сделать… Никита, запланировавший себе кучу дел по ремонтно-строительной части, прямо сейчас вернуться вместе с нами не мог, и очень по этому поводу злился. Во всяком случае, выглядел он чрезвычайно недовольным, отчего Натка с Сенькой виновато притихли, а я даже испытала нечто вроде законной женской гордости. Вот какой у меня мужчина, хочет проводить свое время со мной, а не в гараже или на рыбалке, как некоторые! Модель поведения, при которой представители сильного пола максимально дистанцировались от супруг и детей, я успела увидеть на примере соседей по поселку. Здешние мужики не затруднялись найти повод слинять от семейного очага. В общем, мы снова собрали чемоданы, которые толком не успели распаковать, и улетели в Москву. Хворые родичи поселились у меня, заняв временно свободную комнату Сашки, и пару дней я честно изображала из себя сестру милосердия, а потом случилось страшное. Я уличила своего идеального мужчину в измене. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Зачем я поехала поливать эти несчастные кактусы? Стояли они без полива неделю и еще столько же с легкостью выдержали бы до приезда хозяина. Это же кактусы! Им вообще вода почти не нужна! Зато мне было очень нужно ощутить свою причастность к жизни любимого. Не очень-то меня заботила судьба кактусов, если честно, я просто соскучилась по Говорову, по своей роли любимой женщины и без пяти минут супруги, хозяюшки и хранительницы семейного очага. Позаботившись о кактусах, я бы еще рубашки, например, перегладила, пыль стерла… Ключи от своей картиры Никита мне дал еще осенью. Я даже не просила, правда! Он сам настоял, чтобы я их взяла. О чем я думала, по-хозяйски втыкая ключ в замок? Я предвкушала, как вдохну знакомый запах любимого, может быть, даже переоденусь в его домашнюю рубашку – фланелевую, клетчатую, на мне превращающуюся в короткий халатик… Дура. Дверной замок неожиданно оказал мне сопротивление. Я отвлеклась от мыслей об уютной, теплой, еще пахнущей Говоровым рубашке, осмыслила происходящее и предположила, что изнутри в замок уже вставлен ключ. Это могло означать лишь одно: Никита вернулся раньше, чем ожидалось. Глупое сердце мое забилось живее, улыбка расползлась от уха до уха, и, едва дверь открылась, я ввалилась в нее с радостным криком: «Сюрпри-и-из!» Сюрприз получился что надо. Дверь мне открыл не Говоров, а незнакомая дамочка небольшого роста и не столь уж великих лет. Не больше тридцати, пожалуй, судя по свежему личику, хорошенькому даже без косметики. Одета дамочка была в банный халат, на голове у нее красовался изящный тюрбан из полотенца – нежно-розового, с вышитыми по всему полю прелестными цветочками. «Такая… в жутких розочках», – вспомнилась мне вдруг реплика сплетницы из фильма «Служебный роман». Почему-то именно эти розочки произвели на меня особенно сильное впечатление. Я точно знала, у Говорова не имелось никаких банных принадлежностей розового цвета, тем более с вышивкой. То есть эта мымра к нему уже со своими вещами явилась! Сердце мое упало и взгляд тоже, обреченно прокатившись по мымре сверху донизу. На нижней оконечности мымры имелись еще домашние тапочки. Желтенькие, пушистые. Мои собственные. Я ведь тоже уже начала было перебираться к Никите с вещами… – Здрасте, а вам кого? – как ни в чем не бывало поинтересовалась мымра в моих тапочках и своих цветочках. «Гэ» у нее было мягкое, фрикативное. «С юга с собой привез», – мелькнуло у меня в голове. Я открыла и закрыла рот. В следующий момент в небольшой прихожей стало тесно, потому что дверь ванной комнаты распахнулась, выпуская хозяина квартиры. Началась сцена «Те же и Говоров». И без того габаритный, высокий и плечистый, в пушистом махровом купальном халате Никита сделался еще более объемным и притом энергично работал локтями – вытирал голову полотенцем, так что места на сцене совсем не осталось. Я сделала шаг назад. – Милая, где… И тут Никита увидел меня. Вообще-то это было смешно. Говоров замер в нелепой позе – с руками на голове. Обрамленное влажным темно-синим полотенцем лицо его отчетливо побледнело и вытянулось. Взгляд стрельнул на мымру, потом на меня. – Лена, – беспомощно промямлил этот подлый предатель, – это не то, что ты думаешь… Боже, как пошло! Как банально и глупо! Текст этой пьесы явно писал не Шекспир. – Вот только не надо оправдываться, – с усилием проглотив не то всхлип, не то нервный смешок, попросила я и еще попятилась. – Лена, стой! Ну уж нет! Сразу за порогом я резко развернулась и во всю прыть припустила вниз по лестнице. – Елена! Гудели перила, задетые сумкой на моем боку, грохотали умноженные эхом шаги, и голос свыше ревел сердито: – Стой, я сказал! Ага, сейчас. Я вынеслась из подъезда, едва не сбив какую-то бабку с маленькой жирной собачкой. – Тьфу, психическая! – обругала она меня, своевременным рывком уведя от столкновения мопса на поводке. Песик усвистел в сугроб, металлическая дверь грохнула, я добежала до своей машины и даже двигатель прогревать не стала – рванула с места, как стритрейсер. Пока доехала до дома, шесть раз звонил телефон. Первые три раза – часто, с интервалом в минуту, не больше. Потом через пять минут. Через десять. Через пятнадцать… Уже в своем дворе, припарковавшись и заглушив мотор, я взяла мобильный и, игнорируя насыпавшиеся эсэмэски, заблокировала контакт «Никита Говоров» и удалила всю историю сообщений. По лестнице поднималась, как старушка. Ноги отяжелели и еле шли. Это потому что разбитое сердце упало в пятки, что ли? – А что… – Натка при виде меня переменилась в лице и просыпала сахар мимо чашки. C ней еще происходили такие мелкие катастрофы – руку-то она поранила правую, рабочую, – но случались они все реже. Сестра на удивление ответственно подошла к необходимости восстановиться как можно скорее и не ленилась разрабатывать руку. Взрослеет, однако. Еще недавно, пользуясь случаем, сидела бы у меня на шее до упора, а теперь вот проявляет самостоятельность. Ужин сама готовит, а я думала пельмени лепить… |