Книга Академия пурпурной розы, страница 59 – Анна Снегова

— О чем думаю?

— Рагмес тшан… Ледышка, что за скверная привычка, постоянно отвечать вопросом на вопрос! Давай условимся — чтобы наша тренировка была продуктивной — я говорю, ты делаешь.

Вовремя прикусываю язык и киваю.

— Умница. Так вот — о чем ты сейчас думаешь? Подробно.

— Ну… — я задумалась. Нелегко описать словами всю ту кашу, что варится сейчас в моей голове. — О целой тысяче вещей.

Молчание в ответ. Кажется, такой вариант ему не подходит. Вот же!..

— Ладно, ладно! Я думаю… о том дне много лет назад, который все испортил, прокручиваю в голове снова и снова то, что услышала от родных. Мне постоянно кажется, что я что-то пропускаю. Еще… переживаю за свою учебу и о том, что будет через три дня. Что это за королевская депеша, что за испытания нам предстоят. Боюсь вылететь из Академии. Еще больше боюсь, что вылетит Джен. Боюсь за тетю Эмбер — у них там ерунда какая-то с погодой творится, и она намекнула мне, что то же самое может начаться у нас. Эта тревога по всем фронтам сразу очень сильно выматывает, никак не получается выбросить ее из головы. Еще… есть, ну… одна подруга, которая не очень-то и подруга, и я очень боюсь, что она может устроить мне какую-нибудь подлянку. И…

Я запнулась.

— И?..

С закрытыми глазами как-то особенно ярко ощущается прикосновение пальцев к моей спине — даже через ткань платья и пушистую шаль оно дотягивается до кожи мягким теплом. А еще колкие искры под моими ладонями — даже не видя, я их чувствую, до дрожи остро.

— И я думаю о тебе. Слишком много думаю.

Ну вот. Я это сказала. Молчу в ужасе и жду, что будет дальше.

— Хм. Так и думал. У тебя в голове — феерический бардак!

В этот раз чтобы промолчать мне требуется прикусить щеку изнутри.

— А теперь, Ледышка, слушай следующую команду — выбрось из головы все мысли до единой! Хотя нет, обо мне можешь оставить. Но остальные чтоб выбросила! Тебе нужна абсолютная тишина вот здесь!

И он мягко постучал пальцем мне по лбу.

Я глубоко вдохнула. Выдохнула. Попыталась сдержаться и не высказать, что именно думаю о нем и его педагогических приемчиках прямо сейчас. Сделать, как он сказал. Помог хрипловатый шепот совсем рядом, почти мне на ухо.

— Тишина. Она только кажется. Послушай ночь. Слышишь? Ветер шумит. Качает ветви деревьев. Шорох листьев. Запах — первые листья, ночные цветы, влажная земля. Удивительно вкусный воздух в твоем мире, Ледышка! Им невозможно напиться. Дыши. И слушай.

И постепенно круговорот мыслей в моей голове улегся — как ворох старой опавшей листвы, что кружил и кружил ветер, а потом уснул. И они легли у корней дерева, чтобы стать пищей новым листьям.

И тогда я и правда услышала ночь. Наконец-то ее услышала. Но не только — едва различимый ритм его дыхания рядом я услышала тоже. Это был… очень уютный звук.

Робкая улыбка тронула мои губы.

— Открывай глаза!

Когда я увидела его лицо так близко, когда снова заглянула в огненные вихри его глаз — подумала, что в этот раз полезу целоваться первой.

Морвин понимающе улыбнулся, разглядывая меня с прищуром.

— Умница. А теперь опять с меня слезай — и приступай к следующему заданию!

Я удивленно захлопала ресницами. Чего?!

Выяснилось, что каким-то странным образом я умудрилась забраться ему на колени. Но краснеть и стыдиться было некогда — мой несносный учитель уже спихнул меня с них и невозмутимо поставил на землю. Сам лениво встал со скамьи, упер руки в бока и смерил меня ироничным взглядом.

— Для следующих упражнений у тебя совершенно не подходящая форма одежды, Ледышка. В идеале — стащить бы с тебя это жуткое платье…

— Ты… надо мной решил поиздеваться, да?!

— Но раз нет, давай сюда хотя бы вот эту ненужную тряпку!

Мои возмущенные вопли остались неуслышанными. Шаль с меня наглым образом сдернули и швырнули небрежной кучкой на скамью. Потом взяли за плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.

— А теперь бегом по этой аллее — отсюда и до следующей скамьи! И меня не волнует, как ты это будешь делать в своих юбках. Я предлагал их снять.

Нет, он точно издевается! Несколько секунд я неверяще таращилась на его наглую физиономию… нет, он серьезно.

Официально — сегодня самая безумная и абсурдная ночь в моей жизни.

Под пронизывающим взглядом Морвина я подобрала юбки… чуть-чуть, только до щиколоток! Глянула на него через плечо:

— А зачем это нужно вообще?

— Затем, что зажатое тело мешает раскрепоститься духу.

— Но приличным барышням не положено бегать!

— А мне плевать, что положено и что не положено приличным барышням в твоем мире. Значит, будем делать из тебя неприличную!

— Но я никогда не бегала!

Морвин закрыл лицо ладонью. И кажется, начал тихо ругаться на своем языке.

— Ну хорошо, хорошо, я поняла!

Просто я правда никогда не бегала. Мне было нельзя. Родители всегда смертельно боялись, что если я упаду и что-нибудь себе сломаю, или сильно поранюсь, ко мне никто не сможет подойти из-за Сферы, чтобы наложить шину или остановить кровь.

Но ведь… теперь не страшно?

И я решилась.

Воздуху в грудь… у тебя получится, Эмма! Это всего лишь бег. Это как ходьба, только быстро. Это…

Это было как полет. Ноги несли меня сами. Ночной ветер трепал волосы и холодил голые руки — но очень скоро стало так жарко, что я забыла о том, что моя шаль осталась сиротливо лежать на скамье.

Легкие горели, с непривычки закололо в боку… Но когда я пронеслась мимо следующей скамьи… и мимо еще одной… и еще… поняла, что счастлива.

До безумия, по-настоящему счастлива! И свободна.

Морвин догнал меня очень быстро — и даже не запыхался, зараза. Остановил, схватив за плечо, и разрешил передохнуть. В его глазах было одобрение, а еще… кажется, он мной любовался. Было бы чем! Раскраснелась, растрепалась, руками уперлась в колени, дышу, как выброшенный на берег дельфин…

— Делаешь успехи! Если, конечно, этот бег беременной хромой газели можно вообще назвать бегом. — Не вполне уверена, что слово на другом языке, которое он произнес, означает "газель", но у меня в голове возник именно этот зверь. Причем, чтоб ему, беременный и хромой. — Но ничего, Ледышка, главное начать! Теперь лезь.

— Куда?! — я аж разогнулась.

— Туда! — он показал в сторону и вверх. — Ну что смотришь? На дерево лезь давай. И прежде, чем ты скажешь какую-то глупость, насчет того, что тебе нельзя… вспомни, кто сегодня командует. И я говорю — можно. Если что, я тебя поймаю. Лезь!