Книга Год и один день, страница 27 – Изабелль Брум

– Ты так долго пропадала, я уже начал волноваться.

– Да ерунда, просто… – Она отмахнулась. – Была очередь, а потом мне пришлось подправить макияж.

– Тут больше никого нет, – ласково заметил он.

В самом деле, кроме одной-единственной девушки за стойкой, которая работала здесь за администратора, официантку, бармена и шеф-повара, в кафе никого не было.

– Опять Аннетт? – спросил он, притягивая Хоуп к себе.

Ее лицо скривилось.

– Прости! – сквозь слезы проговорила она. – Она прислала мне сообщение, и я…

– Тихо, тихо. – Чарли гладил ее по голове, пока она не успокоилась.

– Она сказала, что больше не хочет меня видеть. Велела оставить ее в покое. Но разве я могу? Я же ее мама!

– Конечно, не можешь, – утешал ее Чарли. При этом он кивнул официантке, которая в нерешительности топталась неподалеку.

На это местечко они наткнулись случайно, когда отправились бродить по узкой улице, огибавшей храм на Староместской площади. Привлеченные доносившейся из-за двери тихой джазовой музыкой и ароматом глинтвейна, они очутились в причудливом маленьком кафе, где аккуратные столики были сколочены из старых амбарных дверей, на скамьях лежали разномастные подушки, а на стенах и кое-где даже на потолке висели зеркала. Хоуп окончательно влюбилась в это кафе, когда узнала, что здесь можно заказать настоящий чай «английский завтрак», который к тому же подадут в чашке с подходящим блюдцем.

– Что мне делать? – промямлила она, увидев в одном из зеркал свое опухшее лицо и вздрогнув от ужаса.

– Рано или поздно она успокоится, – сказал Чарли (без особой, впрочем, уверенности). – У вас с ней такая связь…

– Поэтому мне и больно! – простонала Хоуп.

Официантка наконец подошла и поставила на столик тарелку.

– Это медовик, – сказала она Хоуп. – Мне кажется, он вас немного утешит.

От ее доброты Хоуп зарыдала еще громче, зато Чарли рассыпался в благодарностях.

– Здесь такие добрые люди! – восхитился он, отламывая вилкой кусочек торта. – Попробуй. Может, и впрямь полегчает.

Хоуп послушалась, и тут же ее лицо озарила улыбка: теплый, сладкий, немного липкий и тягучий торт поверг ее вкусовые рецепторы в бешеный восторг.

– Очень вкусно, – сказала она, когда проглотила. – Попробуй тоже.

– М-м-м-м. – Чарли поднял большой палец и улыбнулся официантке.

– Прости, что разревелась. – Хоуп села поудобнее и отломила вилкой еще один кусочек торта. – Не знаю, что со мной такое.

– Все нормально, – заверил ее Чарли. – Не надо извиняться, когда тебе плохо. Только говори мне об этом, пожалуйста, а не убегай плакать в туалет. Ты не должна справляться со всем в одиночку, ведь ты больше не одна. Я хочу о тебе заботиться.

– Мне просто не хотелось портить наше путешествие, – пробормотала она.

– Ты не можешь ничего испортить, – сказал Чарли, подцепив на вилку еще один липкий сладкий кусочек. – Честное слово. Хоуп, посмотри на меня.

Она посмотрела.

– Пускай я попаду в самое жуткое место на свете, пускай останусь без денег, еды, одежды и путей к отступлению, но если рядом ты – я все переживу. Ведь у меня будет Хоуп ^[1].

– Ты сейчас про надежду или про меня? – спросила она, беря его за руку.

– Ты и есть моя надежда. Самое страшное – это остаться без надежды, во всех смыслах. Я не хочу тебя терять.

В ответ Хоуп обвила его руками и крепко стиснула в объятиях.

Поскольку утреннюю экскурсию выбирала Хоуп, – они посетили Карлов мост, – то Чарли предстояло решить, где им провести день. Оригинальностью он не блеснул и выбрал магазины на Вацлавской площади, где собирался купить ей новый наряд.

– Обновки поднимут тебе настроение, – сказал он, когда она замотала головой.

Хоуп становилось не по себе оттого, сколько денег на нее тратил Чарли. Но ведь она обещала себе стараться! В конце концов она согласилась уйти из кафе, и они направились под своды огромной арки Пороховой башни.

Хоуп не вполне понимала, куда они идут, и с удивлением обнаружила, что Вацлавская площадь – вовсе не площадь, а широкий бульвар, заставленный с обеих сторон ресторанами, барами, казино и магазинами. Из всех посещенных ими пражских кварталов этот казался самым современным, что, впрочем, не мешало Хоуп время от времени останавливаться и любоваться архитектурой.

– Ты только посмотри! – сказала она Чарли и показала на высокое желтое здание слева.

Он прищурился и прочитал вывеску:

– «Гранд-отель Европа».

– Просто с ума сойти! – воскликнула Хоуп, когда они подошли ближе.

– Какой это архитектурный стиль? – спросил Чарли, разглядывая причудливый фронтон с лепниной.

Хоуп ответила не сразу – сперва полистала путеводитель.

– Ар-нуво, – наконец сказала она. – Отель открылся в 1889 году, но сейчас закрыт. Как жаль!

Теперь они стояли прямо перед великолепным зданием, и оба крутили головой, пытаясь все разглядеть. Отсюда было видно, что входная дверь и окна на первом этаже заколочены.

– Если я когда-нибудь выиграю в лотерею, то куплю это место и верну ему былую славу, – сказала Хоуп, воображая, как стоит на пороге с подносом горячего грога и угощает гостей. Она много лет пыталась уговорить Дейва открыть небольшой семейный отель – всю готовку и уборку она бы взяла на себя, а ему бы оставалось только заняться бумажной волокитой. Такая работа точно пришлась бы Хоуп по сердцу, но Дейв даже думать об этом не желал.

– Не хочу, чтобы на мой диван забирались с ногами чужие люди, – ворчал он.

– Нет, одна часть дома принадлежала бы только нам, а остальные комнаты мы бы сдавали, – не унималась Хоуп. – Можно даже купить местечко где-нибудь за городом, в Уэльсе или Озерном крае. Свежий воздух пойдет на пользу Аннетт!

Дейв сердито воззрился на нее – надо же, посмела использовать ребенка в качестве разменной монеты! – и заявил, что дочь в деревне с ума сойдет от скуки, да и он тоже.

– Зачем дергать ребенка, забирать ее из школы и разлучать с друзьями? – сказал Дейв, как назло выбрав самый убедительный для нее аргумент.

На том все и закончилось.

Хоуп никогда не рассказывала Чарли о своей тайной мечте, но подозревала, что идею он оценит. Он ведь тоже общительный и компанейский, а работать автоинструктором можно где угодно. И все же что-то пока останавливало Хоуп… Страх, что он не поддержит ее начинание? Или, наоборот, что поддержит?

Они шли дальше по широкой мостовой, то и дело заглядывая в магазинчики и всякий раз выходя с пустыми руками. Шопинг явно не задался – никакое количество платьев и туфель не могло исцелить сердце Хоуп. Чарли делал вид, что все нормально, но не мог скрыть тревогу. После провального визита в пятый магазин он перестал выискивать их на пути.