Книга Соня и ведьма, страница 36 – Даха Тараторина

Нужно остановить его!

«Ты предлагаешь глупость», — констатировала Нели.

Да, именно её я и предлагаю! Мы должны что-то сделать!

Женщина предположила с присущей ей непосредственностью:

«Убить Кира?»

Да что ж такое-то?! А менее радикальных мер в вашем родном мире никто не предпринимал? Я сосредоточилась, пытаясь всем существом прочувствовать засевшую внутри ведьму. Вместе с её едкой усмешкой, бледной кожей, прямой спиной и невероятной, могущественной магией. Сила свернулась клубочком, как сонная пантера, спрятавшая когти в мягкие лапы. Но она там, внутри. Принадлежит мне в той же мере, что и Нели. Теперь это не её, это наша магия. И я тоже имею право ею пользоваться!

«С ума сошла?! Ты выдашь нас обеих!»

Кир уже знает, что я могу колдовать. Не выдам, а всего лишь заставлю понервничать.

Не зная ни единого заклинания, не понимая значения рун, всплывающих в чужой, не моей памяти, я просто представила, что воздух густеет и превращается в твёрдую стену. И толкнула её на Кира, обрушивая, как вереницу домино.

Колдун дёрнулся, быстро-быстро переступая, чтобы не потерять равновесие, отбежал в сторону, но не удержался и упал на одно колено, озираясь в поисках невидимого нападающего.

Но рано праздновать победу: я вывела из строя друга, а не врага.

Дядя Толик… то есть, тот, кто временно перенял управление его телом, замёрзший, дезориентированный и крайне недовольный спонтанными водными процедурами не горел желанием дальше сражаться с заведомо сильнейшим противником. Видимо, прекрасно знал, на что способен Кир, поэтому и выбрал жертву послабее — меня. Обалдевшую от всплеска магии, ругающуюся с недовольным вторым я и точно не способную увернуться. Он подпрыгнул, не давая колдуну прицелиться, кувыркнулся в воздухе.

— Фтой! М-м-м! — болезненно взвыл Дэн, не сумев перехватить мужчину.

Заключённый приземлился позади меня и коротко протяжно взвизгнул. Площадка поплыла перед глазами. Я осела, мотая головой и пытаясь утихомирить звон в ушах, а мерзавец воспользовался этим, в мгновение ока подбежал и выкрутил мне руки.

— Я убью её быстрее, чем кто-то из вас, жалкие людишки, среагирует! Я не вернусь в тюрьму, ясно?!

— Фа яфно, яфно, — скривился Дэн. — Фефо фе фы фофеф?

— Что? — не понял нападающий.

— Он спрашивает, чего ты хочешь, — перевёл Кирилл.

— А… — заключённый удивился. Видимо, сформулировать цели побега он не успел. — Я…

«Горячий душ? — предположила ведьма. — Воняет от него так, что это явно в приоритете»

— Давай попробуем договориться, — я попыталась вывернуться, но мужчина надавил на растянутое запястье сильнее, заставив запищать и заткнуться.

«Нет, я всё-таки его сожгу!»

Нет, Нели! Дядя Толик хороший человек. Нельзя его убивать.

«Я тоже хороший человек! И меня вполне себе убили!»

— Я не стану договариваться с вами, жалкие людишки! — вошёл, наконец, в образ заключённый. — Вы запомните меня! Выжившие будут просыпаться в холодном поту, вспоминая моё имя!

— Прости, парень, — развёл руками Кир. — Я помню только твой номер.

— Фак фам фефя ффать?

— Что?

Кир охотно пояснил:

— Пытаемся вспомнить, как там тебя звать. Саня? Федя?

— Я ваша смерть! — взревел дядя Толик.

— Не-не-не, там как-то иначе было. Помню, имя такое дурацкое…

— Зюзя? — предположил Дэн.

Мужчины будто потеряли интерес как к преступнику, так и к заложнице. Повернулись друг к дружке, перебирали имена, загибая пальцы.

— Фефадий?

— Нет, говорю же: дурацкое.

— Фефадий — фуфацкое.

— Да нормальное. У меня друга Геннадием звали…

— Какого это друга? — мгновенно взревновал Дэн.

— Иммануил! — не выдержал заключённый, отбросил меня и набрал воздуха в грудь для новой трели. — Моё имя Иммануил!

Я торопливо заткнула уши, Кир и Дэн отпрыгнули в разные стороны от взрыхлившей детскую площадку борозды. Трель, вспахав землю, врезалась в скамейку, превратив её в горсть щепок.

— Точно! Иммануил! — обрадовался Кирилл, не рискуя выглянуть из-за песочницы.

— Фы фе фофорил, фурацкое! — Дэн показал свёрнутую челюсть из-за качелей и тут же спрятался обратно, мотивированный новым воплем, высекающим из металла искры.

— Так оно и есть дурацкое!

— Ифафуил? Фак Кант!

— Потому и дурацкое! — шеф оценил обстановку, нашёл взглядом меня, оглушённую и торопливо драпающую, и, удовлетворённый увиденным, спрятался от новой порции воплей. — Ты давно Канта читал? Бог как первоисточник механических законов, не заложенных в материи изначально? Что за бред?

Я с трудом подавила желание развернуться и помчаться обратно:

— Это же отпечаток времени! Тогда все отличались религиозностью! Зато в своей «Критике чистого разума»…

— Соня, домой! — взмолились мужчины хором.

— «Мужланы», — плюнули мы с ведьмой на их дурацкие разборки. Ну и деритесь сами! Ну и переубивайте друг друга! Только друг друга, пожалуйста, а не ни в чём неповинного дядю Толика! Мне бы всего пару минут: добежать до пожарного выхода, схватить огнетушитель и вывести нашу проблему из строя самым деликатным способом.

Но прежде, чем я успела набрать хоть какой-то код на замке, подъездная дверь распахнулась сама. Она явила миру богиню мщения в чистом виде: в наспех криво надетой шляпке, одной розовой домашней тапочке и одном зашнурованном до середины ботиночке, в домашнем халатике поверх кружевной сорочки, с кастрюлей под мышкой… и с бейсбольной битой.

— Молодые люди, — зычный глас Евдокии Абрамовны прозвучал тише боевого вопля преступника Иммануила, но зато куда убедительнее. — Кажется, я предупредила вас насчёт шума!

После чего боевая пенсионерка, отодвинув меня с дороги властным жестом, прошествовала к заключённому, занятому обстреливанием колдунов, отставила жестяную тару и, профессионально замахнувшись, шарахнула его битой промеж лопаток.

Дядя Толик завалился вперёд ласточкой.

— У вас есть бейсбольная бита? — веко нервно дёрнулось, когда Евдокия Абрамовна обернулась на голос.

— Деточка, я старая одинокая интеллигентная женщина! У меня ещё и дробовик есть. Только он больше не стреляет. Совет на будущее: никогда не коли орехи дробовиком. По крайней мере, не дулом.

Что ж, хорошо, что пенсионерка вышла на шум именно с битой. Прихвати она что повнушительнее, я рисковала бы скончаться на месте от удара челюстью о грудь.

— Евдокия Абрамовна, — я поспешила угомонить старшую по подъезду, пока бита не опустилась ещё на кого-нибудь. — Простите, пожалуйста! Это всё случайность и недопонимание…