Книга Вор и проклятые души, страница 37 – Сергей Куц

— Все, что от вас требуется, — не раскрывать лишний раз рты, — велела Ирма. — Особенно тебе, старик. Никаких молитв, иначе моя власть развеется. Я улечу, а тебя вздернут на рее.

— Лучше быть повешенным…

— Велдон! — зашипел я. — Прошу! Не сейчас!

— Магия тоже под запретом, — сказала вампир. — Белая, черная, воровская! Любая. Даже самое незначительное магическое вмешательство может разрушить мои чары. Тем более что корабль большой. Вы поняли меня?

— Как скажешь, — произнес я.

Велдон сказал что-то неразборчивое, но кивнул, показывая, что тоже согласен.

К берегу подходила восьмивесельная шлюпка. На носу, кутаясь в плащ, стоял человек. Он то и дело водил перед собой фонарем, держа его в вытянутой руке, да поторапливал гребцов. Скорей всего, это офицер, помимо него в шлюпке были только матросы на веслах.

— Мы здесь! — замахав рукой, кричала Ирма.

— Туда! — приказал офицер.

Нос шлюпки ткнулся в землю. Офицер спрыгнул на снег. Храбрец! Не боится незнакомцев, да еще ночью, в глубине Запустения. Матросы оказались более благоразумны — в нашу сторону нацелились стволы полудюжины аркебуз, но угроз и оскорблений мы не услышали, что довольно неожиданно. Вспомнились веселые деньки в береговом братстве. Флибустьеры за словом в карман не лезли, а тут тишина.

В шлюпке восемь молчаливых вооруженных матросов, и мы тоже молчим.

Поставив фонарь на снег, офицер сделал два шага к Ирме. Галантно поклонившись, поцеловал протянутую руку. Видно, что из дворян. В лекантийском берете с двумя орлиными перьями, какой дозволено носить только высокородным. Бородка клинышком, усики. Если этой ночью глаза не подводят, на вид офицеру не более трех десятков лет. Он еще молод.

— Госпожа… — выпрямившись, начал офицер, но растерялся, не зная, как обращаться к Ирменгрет.

Или моряка смутил наряд стоящей перед ним женщины? Одежда солдата из Черного города, откуда только вчера отплыл его корабль. Я напрягся, коснувшись навершия сабли и покосился на Брана. Он тоже схватился за оружие, но мы молчали и не дергались, как и велела вампир.

— Госпожа?

— Называйте меня просто «госпожой». — Ирменгрет говорила мягким тоном, ласкающим слух, от которого у мужчин волнуется душа.

— Как скажете, госпожа. — Офицер произнес последнее слово, будто смакуя его. — Мое имя Рене Зилль. Я врач «Благословенной на волнах». Это торговое судно. Вахтенный заметил ваше бедственное положение, а боцман приказал немедленно спустить шлюпку и отправить на помощь спасательную команду. Я вызвался быть с матросами.

— А капитан? — спросила вампир.

Меня удивили две вещи. Как вахтенный мог разглядеть нас на берегу? Ну да черт с этим! Магия! Не стоит ломать над сим голову. Гораздо интересней, что делает на торговом судне врач — это очень недешево, купцы-то обычно считают каждую монету. Медик мог находиться только на военном либо действительно крупном торговом корабле и лишь при одном условии.

— Наш капитан два дня назад сломал ногу, — ответил Рене Зилль и, замявшись, продолжил: — Я даю ему успокоительное. Сейчас он спит.

Я хмыкнул. Все ясно. Капитан надрался ромом, заперся в каюте и до утра до него не достучаться. Как бы не возникло проблем, когда капитан протрезвеет, потому что только с его ведома можно взять кого-нибудь на борт.

— Уверяю! Завтра он не скажет ни слова против. Он добрейшей души человек. — Офицеру тоже пришло на ум, что у капитана могут возникнуть вопросы. — К тому же с боцманом он обычно не спорит, а ведь тот приказал спустить шлюпку.

— Конечно, — молвила Ирменгрет обольстительным голосом, — капитан не станет возражать.

Судовой врач обернулся к своим людям:

— Немедленно опустить оружие! Не видите, что ли? Здесь только несчастная женщина!

Вот дела! Монах, предвестник и я переглянулись. Наши лица вытянулись от изумления. Матросы и офицер не замечают нас?

— Позвольте сопроводить вас на борт «Благословенной на волнах». — Офицер вновь поклонился.

— Любезно позволяю, — игриво произнесла Ирменгрет, протягивая Зиллю руку. — Я и мои спутники с большим удовольствием принимаем ваше предложение.

— Спутники?

Офицер установился на нас, точнее, в нашу сторону. Смотрит, а никого не видит. Матросы также непонимающе таращились на деревья за нашими спинами. Через несколько ударов сердца взгляды моряков стали осмысленнее.

— Спутники? — повторил судовой врач. — Спутники… Прошу вас, судари мои, в нашу шлюпку.

Офицер замахал рукой, приглашая последовать за Ирменгрет. Мы молча разместились в лодке, последним в шлюпку запрыгнул офицер. Устроились на лавках, по одному между матросами, что держались за весла. Пара моряков соскочила на берег и, толкнув нос шлюпки в воду, быстро вернулась на свои места.

Весла мерно ударили по воде, шлюпка отошла от берега и, развернувшись на невысоких волнах, пошла к кораблю. Огни фонарей скрадывали темные очертания судна, что сливались с речной гладью и лесом на противоположном берегу широкой Тарты.

Сразу возникло ощущение, что подплываем к большому кораблю, и чем ближе шлюпка подходила к нему, тем ясней становилось, что судно по-настоящему крупное. Высокий борт, три мачты и задраенные пушечные порты, заметные в отсвете фонарей. Большой купеческий корабль. Это был флейт.

Лодка подошла к борту корабля.

— Поднимайтесь!

Сверху упала лестница из толстого каната.

— Разрешите помочь. — Офицер подскочил к Ирме.

— Спасибо. Я справлюсь сама.

Ирменгрет грациозно поднялась на «Благословенную на волнах». Признаться, подумалось, что без вампира с глаз моряков спадет туман и появятся неприятные вопросы, а то и сразу разрядят в нас аркебузы. Однако магия Ирмы продолжала действовать. Офицер и матросы смотрели на нас одурманенными взорами.

— Прошу вас, господа, — произнес Рене Зилль.

— Давай, Велдон, — сказал я, — ты первый.

Монах схватился за шершавый канат лестницы и начал подъем. Вторым буду я.

— Сударь, — сзади раздался голос офицера, — позвольте узнать ваше имя!

Я замер, не ведая, что ему ответить. Неразумно открывать свое настоящее имя.

— Меня зовут Ричард, — сказал я. — Ричард Тейвил.

Бран, который все слышал, многозначительно покосился на меня. Главное, что он услышал, как звать при чужаках, а остальное не его ума дело.

Почему я назвался именем друга? Того, кого оставили умирать в лесу, кто стал Бездушным, приняв Возвратившегося бога. Мы дрались в Черном замке… На миг он стал прежним и произнес короткое: «Помоги». Лишь на миг, но он просил помощи.

О Харуз! Я заскрежетал зубами, чтоб не разразиться бранью, когда поднимался по канатной лестнице. Тейвил получил смертельные раны, прикрывая меня в схватке с нежитью. Я обязан ему. Ему и многим другим. Как долго перечислять их имена!