Книга Дом Земли и Крови, страница 140 – Сара Маас

Хант молча и пристально смотрел на нее. Брайс покраснела.

– До встречи дома, – только и сказал он, затем поставил на стойку вторую бутылку с пурпурным тоником. – Эту выпьешь через полчаса.

Потом он встал, пересек пустой зал и исчез за дверью.

* * *

Хант только уселся на диван и собрался смотреть матч по солнечному мячу, когда появилась Брайс, держа в руках по мешку с продуктами. Надо же, вернулась в ожидаемое время.

Сиринкс спрыгнул с дивана и поспешил к хозяйке. Встав на задние лапы, стал требовать поцелуев. Брайс несколько раз чмокнула химера в макушку, погладила золотистый мех, затем перевела взгляд на диван и сидящего Ханта. Ангел потягивал пиво. Ее он приветствовал сдержанным кивком.

Брайс тоже кивнула, стараясь не встречаться с ним глазами, затем отправилась на кухню. Хромота уменьшилась, но совсем не исчезла.

Хант попросил Наоми последить за улицей, на которой находилась «Лета», а сам полетел в спортивный зал – сбрасывать напряжение.

«Облизывал». Это слово и сейчас звучало у него в ушах. А ведь там, на крыше, он даже не вспомнил о Шахаре. И в последующие дни тоже. Он не думал о возлюбленной, когда самоудовлетворялся под холодным душем. С ним такое случилось впервые.

Куинлан должна об этом знать. Пусть узнает, какую рану она затронула. Ханту оставалось одно из двух: наорать на нее или сбросить напряжение в спортзале. Он выбрал второе.

Это было два часа назад. Вернувшись, Хант убрал с пола обсидиановую соль, выгулял и накормил Сиринкса, после чего присел на диван и стал ждать.

Брайс поставила мешки на кухонный стол. Сиринкс терся у ее ног, проверяя каждую покупку. Следя за игрой, Хант поглядывал в сторону кухни. На столе появились овощи, фрукты, мясо, овсяное и коровье молоко, рис, буханка черного хлеба.

– Мы ждем гостей? – спросил Хант.

– Я решила приготовить запоздалый обед, – ответила Брайс, ставя на плиту сковороду с длинной ручкой.

Судя по одеревенелой спине и расправленным плечам, можно было подумать, что она рассержена, но сердитая Брайс не стала бы делать обед на двоих.

– А ты справишься с готовкой после выпитого виски?

– Я пытаюсь сделать что-то хорошее, – обернувшись, бросила она. – Не усложняй процесс.

– Все понял, – поднял руки Хант. – Извини.

Брайс выставила нужную температуру нагрева, затем вскрыла пакет с рубленым мясом.

– Кстати, я больше ничего не пила, кроме твоего тоника. И из «Леты» ушла вскоре после тебя.

– И куда же ты ходила?

– На общественный склад близ Лунного Леса. – Брайс достала из шкафа баночки со специями. – Я там хранила вещи Даники. Сабина намеревалась их выбросить, но я ее опередила.

Брайс вывалила мясо на сковороду и кивком указала на третий мешок у двери:

– Хотела убедиться, что там нет никаких следов Рога. Когда сдавала вещи на склад, могла и не заметить. А потом взяла кое-что из одежды Даники. Остатки из моей комнаты в прежней квартире – то, что не взяли следователи. Они забирали одежду, но я подумала… Вдруг что-то осталось и на этих вещах?

Хант открыл рот, сам не зная, что сказать, но Брайс продолжала:

– Ну а потом зашла на рынок. Специи, сам понимаешь, это не еда.

Прихватив пиво, Хант прошел на кухню:

– Помочь?

– Нет. Это… искупительный обед. Продолжай смотреть матч.

– Тебе нечего искупать.

– Я вела себя как последняя дура. Хотя бы частично заглажу вину перед тобой.

– Если учесть, сколько перца чили ты грохнула на сковородку, сомневаюсь, что я смогу принять твое извинение.

– Хел, я же забыла добавить тмина!

Брайс подбежала к сковороде, выключила плиту, посыпала мясо тмином и тщательно перемешала. Судя по запаху, она жарила индейку.

– Не Брайс Куинлан, а сплошная сумятица, – сказала она про себя.

Хант терпеливо ждал. Брайс взялась резать лук.

– Если честно, сумятицы у меня хватало и до гибели Даники… – (На доску ложились аккуратные луковые колечки.) – И просвета не намечалось.

– А тогда почему? Вроде в твоей жизни все шло более или менее успешно.

Луковые колечки отправились на сковороду.

– Я полуфэйка с университетским дипломом, который практически не нужен. Все мои бывшие однокурсники чего-то добились. А я… – Она скривилась. – Успешная секретарша без каких-либо долгосрочных планов. – Она помешала лук. – Бездумные вечеринки были единственным случаем, когда мы вчетвером оказывались на одном уровне. Когда не имело значения, что Фьюри – наемница, Юнипера – талантливая балерина, а Даника – будущая предводительница всех волков.

– Они тебе как-то намекали, что ты могла бы добиться большего?

– Нет. – Янтарные глаза Брайс смотрели не на сковородку, на Ханта. – Наоборот. Они не давали ни малейшего повода. Но я сама постоянно помнила, кто я.

– Рунн говорил, что ты любила танцевать, а после гибели Даники прекратила. Неужели тебе не хотелось стать балериной?

Брайс хлопнула себя по бедрам:

– Преподаватели называли мое получеловеческое тело «тяжеловесным и неуклюжим». Мне заявляли, что у меня слишком большие сиськи, а задница может заменить взлетно-посадочную полосу.

– У тебя потрясающий зад, – вырвалось у Ханта.

Он не стал говорить, как ему нравятся и остальные части ее тела и как бы он хотел их ласкать, начиная с ягодиц.

– Спасибо, – пробормотала покрасневшая Брайс, усиленно мешая жарящееся мясо.

– Ты больше не танцуешь даже для себя?

– Нет. – Ее глаза сделались холодными. – Не танцую.

– А заняться чем-то другим ты пробовала?

– Разумеется, пробовала. Я подыскивала себе другую работу. До сих пор храню в компьютере незаконченные заявления о приеме. Но вакансии наверняка уже заняты. Новых я не искала. Уйти от Джезибы не так-то просто. Я ее устраиваю. А после выкупа Сиринкса мне еще придется ее убедить, что я продолжу выплачивать долг.

От сковородки пахло все вкуснее.

– Человеческая жизнь кажется долгой. А жизнь бессмертного? – Она откинула прядь за ухо. – Не представляю, чем заполнить десятилетия.

– Мне двести тридцать три года, и я тоже пытаюсь ответить себе на этот вопрос.

– Но ты успел что-то сделать. Ты сражался за идеи, в которые верил. Чего-то достиг.

– И смотри, чем это кончилось, – ответил Хант, постучав по татуированному запястью.

– Хант, мне очень стыдно за свои слова о Шахаре.

– Не переживай.

– В твоей комнате, на комоде, стоит наше с Даникой фото. Моя мама сфотографировала нас в день выписки из больницы в Роске.