Онлайн книга «Последняя истина, последняя страсть»
|
С тех пор прошло семь долгих лет. Их жизни не пересекались. Он дал себе слово, что не увидится с ней больше никогда. Лиза стала успешным адвокатом. И опубликовала свою первую книгу – детектив. Она мечтала быть известной писательницей. Он гонял на своих тачках на ралли, корпел над бумагами в Главке. Затем его назначили на должность начальника полиции Староказарменска. Их жизни шли параллельно. Но он никогда не терял ее из виду. Знал, что у них с мужем нет детей. И был этому эгоистически рад. Знал, что они купили классный дом. А потом он узнал, что Лиза Оболенская бросила мужа-брокера. Едва услышав эту новость, он тут же набрал три заветных номера в мобильном – пышной любвеобильной пятидесятилетней Надежды Павловны из финансового управления Главка, Ксюши – стервы, мучительницы, меркантильной, прекрасной, ненасытной в постели, юной девятнадцатилетней Анюты, нежной как незабудка, пылавшей к нему первой романтической неугасимой любовью, и объявил им: все кончено. Он их бросает, потому что… Он гнал на машине в тот вечер, как на ралли – к ее дому, новой квартире, которую она приобрела после продажи прежнего дома. Стучал, звонил в дверь. Она открыла, удивленная, сбитая с толку – рыжая, кудрявая, без косметики, в старой футболке, с малярной кистью в руках. На ночь глядя решила перекрасить прихожую в белый цвет. Он шагнул через порог и, ничего ей не говоря… Глядя в ее глаза… Словно и не было семи долгих пустых лет… Взял ее лицо в свои ладони. Поцеловал в губы. Два часа поцелуев в прихожей, где пахло краской. Сначала она вырывалась. Лупила его по плечам, по спине. Испачкала всю его полицейскую форму белой краской. Он не отпускал ее, целовал в губы, пил ее дыхание… – У тебя не все дома, Вальтер Ригель. – Ага, – краткая пауза в поцелуях, чтобы ответить ей. – У вас не все дома, майор… – Конечно… конечно… natürlich… – Прекрати… – Не могу. – Мы все в этой краске… – Отмоемся… позже… – У меня голова кружится. Ты как ураган. Но я всегда знала… – Что? Ну, скажи, что ты знала? – Вилли, все равно из этого ничего не выйдет. – Выйдет. Wird gelingen. – Нет… – Ich liebe dich [3]. Он поднял ее на руки там, в прихожей пустой новой квартиры. И следующие девять месяцев были самыми счастливыми в его жизни. Он летал. И на работе, и на ралли. Горы сворачивал. И это при том, что они с ней почти совсем не смыкали глаз ночами. Среди смятых простыней, разбросанных подушек, сорванной одежды. Кобура пистолета – на ручке шкафа. Наручники, которые она вытащила сама из кармана его куртки, – на прикроватном столике. Оторванный погон… оторванная форменная пуговица… Аромат ее кожи, ее волос… Все, все было для него наваждением, наслаждением. Счастьем великим… Невиданным, сказочным счастьем, когда… Когда она просто закрывала в сладкой неге глаза свои… Когда он зарывался лицом в ее волосы. Задыхаясь от страсти, он переходил на немецкий. И шептал что-то про маленьких фрицев, которых он ей подарит – мальчика Гензеля и девочку Гретель, как в сказке, и опять сделает пряничный домик. Миллион пряничных домиков. – Нет, маленьких фрицев… будут звать… не так. Она приняла его предложение руки и сердца. Они назначили день свадьбы. И на этом внезапно все закончилось. Счастье и радость. Кто сказал, что счастье дается нам на веки вечные? Свадьба стала для него днем, который он хотел вычеркнуть из памяти. И не мог. В общем-то никакой свадьбы так и не случилось. Вместо свадьбы – темнота… Лиза Оболенская – его сбежавшая невеста. Сбежавшая от него, как от чумы, как от проказы. Schlampe!!! Шлюха!! Дрянь!! Лизочка… Лизбет… жизнь моя… mein liebe… Она сказала, что никогда не выйдет за него замуж. И чтобы он не появлялся больше в ее жизни. Не приходил, не звонил. Потому что она мечтала о любимом человеке, о муже, а не о бездушном автомате, зацикленном на приказах, у которого в душе ничего человеческого… Это у него? Это она про него? Он в бешенстве поклялся ей, что не придет. И клятву не сдержал. Позапрошлой ночью, когда Алексей Кабанов еще был жив, радовался своей маленькой сучьей жизни и строил планы, он, Вилли Ригель, стучал в дверь квартиры своей сбежавшей невесты. Своей обожаемой… Проклятой… Прекрасной… Безжалостной… – Пусти меня!! Это я! Пусти! Дверь сломаю! – Уходи! Что тебе снова надо?! – Открой! – Нет! Убирайся прочь. – Отойди от двери. – Он достал табельный пистолет. – Отойди в комнату, ну? – Еще чего! – Я выстрелю, замок отшибу, раз не открываешь! – Совсем спятил! Она открыла дверь на цепочку. Он просунул руку и сорвал, вырвал металлическую цепочку – к черту! Вошел к ней. – Я тебе все уже сказала. Между нами все кончено. – Она стояла, выпрямившись, сверкая темными глазами. – Нет, не кончено. – Уходи. – Она отвела глаза. – Всю кровь из меня выпила! Жизнь мне сломала! – Он схватил ее за плечи. – Ты сам все сломал. Я просила тебя. Я тебя просила, как человека. Ты сам сделал свой выбор. Ты выбрал сам! И такой, как сейчас, ты мне не нужен. Ты мне противен. Уходи отсюда, чего явился? Может, силой меня возьмешь? Ударишь? Руки за спину заломишь, в наручники закуешь, как вы там нас на площади?! Он отпустил ее. Она плакала. Его сердце рвалось на части. – Лиза, это не может, не должно стоять между нами. – Это уже встало между нами, неужели ты так и не понял? – Я знаю одно – я люблю тебя. – А ты ничего не сделал ради меня, ради любви ко мне. Когда я просила тебя. – Я не могу без тебя жить. – Тогда возьми меня силой. Посади в свой автозак. Брось в камеру! – Schlampe!!! [4] Сердце мое растоптала! |