Онлайн книга «Последняя истина, последняя страсть»
|
Лиза повернулась к нему спиной, пошла на кухню, где готовила ему ужин. Резала овощи на доске острым ножом. Смотрела, как он снимает с себя полицейскую амуницию, стягивает через голову пропотевшую форменную рубашку. – Доволен собой, Вилли Ригель? – Лизбет, Лизочка. – Он стоял перед ней такой большой и сильный. Весь накачанный. Виноватый? Нет. Но и не довольный собой. Печальный. – Славно вы сегодня потрудились на городской площади. – Лиза усмехнулась. – Великолепные результаты работы, отличные служебные показатели. Полные автозаки студентов, женщин, пенсионеров. Набитые битком жителями нашего славного города. – Лиза, не надо так говорить. – А как мне еще про это говорить? Может, как в комментах в интернете про митинг пишут? Знаешь, как тебя теперь в городе называют все? – Пусть зовут как угодно. Я делал, что должен. Я не допущу здесь столкновений, гражданского противостояния. – Нет никакого противостояния, Вилли Ригель. Весь город против завода. Хотят, чтобы воздух не отравляли, чтобы дети не болели. Ты так детей жаждешь, а ведь им здесь жить. – Я наших с тобой детей хочу… наших, Mein Diamant. Он назвал ее, как звал лишь в постели на пике страсти – Мой Алмаз, Моя Драгоценность. – Марш в душ, – велела Лиза сухо. – От тебя так и разит полицейской казармой, служебным рвением и тестостероном. Он ушел в душ. Лиза резала овощи, стучала ножом по доске. Слушала, как шумит вода в ванной. Отложила нож, овощи – в салатник, полила оливковым маслом. Вилли Ригель вышел из ванной голый, в одном полотенце низко на бедрах. – Иди ужинать. – Лиза, иди ко мне. – Иди ужинать, – повторила она. – Спасибо, я не голоден. Он взял нож со стола. Сжал в руке – жест профессиональный – и нанес себе порез на груди. Кровь потекла. – Прекрати! – закричала Лиза. – Положи нож! Но он полоснул себя снова по груди. – Безумный Вилли Ригель. – Она бросилась к нему и сама отняла у него нож. – Ой, кровь! Где перекись, где йод, пластырь?! – Ты не хочешь меня. Отвергаешь. Гонишь. Я разум от этого теряю. Когда здесь болит… – Он коснулся сердца. – Безумный, безумный… дурак несчастный. – Лиза тащила его за собой в спальню. Отодвинула дверь встроенного шкафа-купе. Аптечка – на полке в плетеной корзиночке. Лиза выхватила пластырь, перекись водорода, ватные диски. Повернулась к нему. Полотенце его упало на пол. – И в школе себя постоянно лезвием полосовал. – Лиза заставила его сесть на кровать. Смочила ватный диск перекисью, начала останавливать кровь. – Полоумный Вилли Ригель. – Помнишь, как меня в школе звали? Фриц недорезанный. Фашист. Гестапо. – А ты из-за этого постоянно дрался. И лезвием себя резал. – А ты меня жалела… всегда была на моей стороне… моя разбитая рожа в синяках… И ты как добрый ангел. В следующее мгновение она уже в кольце его рук. – Пусти! Надо раны промыть. Она обработала порезы, заклеила пластырем. Вилли Ригель поцеловал ее плечо сквозь белую домашнюю рубашку. Поцеловал ее в шею. Забрал ее руку в свою и положил себе на бедро. На мгновение они замерли. – Знаешь сказку про Тристана и Изольду, – шепнул он, весь отдаваясь ее ласке. – Влюбились, но ей честь и гордость ему дать не позволяли. Меч клали между собой в постель… В Померании по-другому об этом рассказывали. Они не спали, они кровью побратались. Он отпустил ее. – А ты, Mein Diamant… – Что, Вилли Ригель? – Ты бы хотела так, как они? – Что? – Чтобы и мы с тобой побратались кровью. Это мощно, это до смерти. Чтобы уже никто и ничто между нами не стояло. Она смотрела на него. – А как это делается? – Просто. Хочешь прямо сейчас? – Вилли, я… – Высшая степень доверия… надо ранить друг друга. – Он резким рывком отодрал пластырь с порезов, но кровь не пошла. – Ударь меня сюда. – С ума сошел? Он поймал ее руку, сжал, притянул к себе. – Это не страшно, Лизбет. – Ее рукой в своем кулаке сильно ударил себя по ране. И опять потекла кровь. – Надо острое найти, – прошептала Лиза. Повернулась к шкафу. В углу на вешалке – свадебное платье в чехле. Рядом нарядные коктейльные платья из бутика Bosco, чтобы менять наряды на свадьбе, зажигать в ночном клубе. Этикетки приколоты изящными булавками. Лиза отстегнула одну булавку и протянула Вилли Ригелю. Рубашка ее упала на пол. Он взял булавку, обнял Лизу одной рукой, поцеловал в губы так, что она сразу забыла обо всем, очень осторожно уколол булавкой под левую грудь. Маленькая ранка, капельки крови. В следующий миг он прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание, притиснул к груди, целуя в губы, смешивая с ней свою кровь. Опрокинул на кровать, целуя ее всю. И грудь – маленькую кровоточащую ранку, пробуя ее кровь на вкус. – А теперь ты, Лизбет… ну же, давай… немного вампирства… Она приникла губами к порезу на его груди. Он тяжело дышал. – До смерти теперь мы… до самого auf Wiedersehen… – Он все прижимал ее голову к своей груди. – Мы с тобой побратались, Mein Diamant… Это даже не спать вместе… это вместе умереть и воскреснуть… – Может, и свадьба теперь ни к чему, Вилли Ригель? – Послезавтра ты станешь моей женой, мой Побратим. Все к твоим ногам брошу. Все сделаю, что пожелаешь. – У меня как раз есть одно желание, мой Побратим. – Лиза приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза. – Все, что угодно. – Я хочу, чтобы ты их отпустил. – Кого? – спросил он. – Всех задержанных сегодня на митинге. Он тоже приподнялся на постели. – Лиза, о чем ты? – Я хочу, чтобы ты всех отпустил, – повторила Лиза. – Этого я желаю. И требую. – Нет. – Нет? – Лиза, я не могу. – Почему? – Потому что есть такие вещи, как присяга, приказ. – Есть еще человечность и сердце… сердце в груди, Вилли Ригель. Вот здесь, под порезом. – Мое сердце принадлежит тебе. Там нет места ничему другому. – Даже состраданию и справедливости? – спросила Лиза. – Так ты их выпустишь из-под ареста? – Я не могу этого сделать. – Жест свободы, Вилли Ригель. Бунт. Этот твой жест запомнят надолго! Ну? |