Книга Круче, чем скорость, страница 16 – Юлия Гетта

— Вы Анна, девушка господина Валевского? — вежливо поинтересовалась она.

— Чья девушка? — опешила я.

— Тимура Валевского, — невозмутимо уточнила медсестра. — Мне в регистратуре сказали, что это вы приехали вместе с ним.

— Ах, да. Это я, — кивнула, испытывая странное чувство.

С чего она взяла, что я его девушка? Это он что ли ей так сказал? Хотя, какое это имеет значение. Главное сейчас убедиться, что с ним все в порядке.

— Он просил пригласить вас к нему в палату.

— К нему в палату?

— Да. Он останется под наблюдением до завтрашнего утра, пока его не осмотрит заведующий отделением врач.

— Все настолько серьёзно?

— Думаю, он сам вам об этом расскажет.

— Хорошо, спасибо.

Медсестра проводила меня по коридору до одной из палат, и тактично удалилась.

Я вошла внутрь, и почувствовала странный укол в области сердца, когда увидела Тимура, лежащим на больничной койке, с катетером в руке. Он увидел меня, и на его губах появилась слабая улыбка. С тянущим чувством в груди подошла ближе и присела на край кровати рядом с ним.

— Прости, принцесса, но, кажется, наш ужин придётся отложить на другой раз, — с извиняющимся выражением лица произнёс он. — Сегодня мне настоятельно рекомендовали отдохнуть.

— Что тебе сказал врач? Насколько серьезные травмы?

— А, ерунда, — махнул свободной от капельницы рукой парень. — Пару синяков и ушибов.

Однако я не сомневалась, что он лукавит. Слишком бледен и слаб.

— А систему зачем воткнули?

— Для профилактики.

— Для какой ещё профилактики? Что за бред ты несёшь? — разозлилась я.

Улыбка парня стала шире.

— Переживаешь за меня?

Я вздохнула, и устало посмотрела на него.

— Даже если и так, то что?

— Мне это льстит, — довольно произнес он с наглой ухмылкой. — Оставайся здесь на ночь, со мной? Я спрашивал, мне сказали, что так можно.

— А больше тебе ничего не надо? — скептически выгнула я бровь.

— Да ладно тебе, Ань. Я ненавижу больницы и одиночество. Составь компанию, тебе ведь не сложно?

— Ничего, ты мальчик уже большой, а свои страхи надо преодолевать.

— Я прошу тебя, Ань. Останься, — проникновенно произнёс он, так, что у меня даже язык не повернулся ответить на его просьбу очередной колкостью. — Опасаться тебе нечего, приставать я все равно к тебе не смогу.

— Мне вообще-то сегодня надо ещё на работу как-то попасть. Я там ещё час назад должна была быть.

— А, я совсем забыл, — разочарованно протянул он. — Ты же ещё у нас трудишься, пчёлка.

Его пренебрежительный тон и очередное дурацкое прозвище вызвали во мне новый приступ раздражения. Ненавижу, когда меня и мою работу не воспринимают всерьёз.

— Конечно, тружусь. Не всем же быть бездельниками, как некоторые.

— Думаешь, я бездельник? — с хитрым прищуром спросил парень.

— Понятия не имею. Я ничего о тебе не знаю.

— А хотела бы узнать?

Не ответила ему сразу. Задумалась. Действительно, хотела бы я? На самом деле хотела бы. Ещё до нашего знакомство меня уже разбирало любопытство, что он за человек, и зачем приехал в наш город, а теперь и подавно. Но признаться в этом ему, значит, дать повод думать, что он мне не безразличен, дать надежду на то, что между нами может что-то быть, а мне это совсем не нужно.

— Нет, не хотела бы. Мне нет никакого дела до того, чем ты занимаешься. Я здесь нахожусь только с одной целю — убедиться, что ты не сдохнешь, после того как мой бывший придурок на тебя напал. Не хочу потом всю жизнь мучиться чувством вины из-за этого.

Тимур криво усмехнулся, снова слегка прищурив глаза.

— А ты упёртая сучка, Аня. Но мне это даже нравится. Тем слаще будет тебя трахать.

Мои щёки вспыхнули в один момент, а в груди молнией пронеслось это странное волнующее, обжигающее чувство. И сразу после я снова разозлилась на себя. Какого черта мое тело так иррационально реагирует на хамство этого парня?

— Не был бы ты сейчас белее простыни, на которой лежишь, я бы влепила тебе хорошую пощёчину, — произнесла ледяным тоном, пристально глядя ему в глаза.

— Не было бы катетера в моей вене, ты бы сейчас сама лежала на этой простыне. Прямо подо мной, — с усмешкой ответил он.

— Мало тебе битой наваляли, Тимур Валевский, — мстительно прошипела ему в лицо, и, не дожидаясь ответа, встала и вышла из палаты, громко хлопнув дверью.

Сама не могла себе объяснить, почему так сильно разозлилась. Он же придурок, а на таких обижаться глупо. Но внутри все равно всё клокотало от бешенства, и мне уже было плевать даже на то, какие могут быть последствия после нападения Макса.

Еще один придурок. Черт, и почему меня окружают только такие? Притягиваю я их что ли?

Аня

Из клуба я возвращаюсь домой уже под утро. К счастью, на этот раз мама не караулит меня под дверью, и я сразу прохожу в свою спальню, наспех стягиваю одежду, без сил падаю на кровать. После нашего последнего разговора мама демонстративно игнорирует меня, похоже, полагаясь на то, что рано или поздно у меня проснётся совесть, и я сама приду к ней с извинениями. Но меня вполне устраивает такое положение вещей, а потому просить прощения у неё я не особенно тороплюсь.

Усталость накрывает меня настолько, что осмысливать и анализировать сегодняшние, то есть, уже вчерашние события, у меня нет ни сил, ни желания.

Завтра. Обо всем я подумаю завтра. Когда высплюсь как следует и наберусь сил.

Но, как оказалось, выспаться как следует мне было не суждено.

Мама будит меня гораздо раньше того времени, когда я обычно просыпаюсь после тяжёлой трудовой ночи.

— Вставай скорее, дочь. К тебе пришли, — понизив голос, вкрадчиво произносит она над моим ухом, и настойчиво толкает меня в плечо. — Да проснись ты, наконец!

Её дружелюбный тон на подсознательном уровне настораживает меня.

— Кого там принесло в такую рань? — осипшим голосом интересуюсь я у неё, силясь разлепить нереально тяжелые веки.

— У нормальных людей день давно уже начался, — недовольно бурчит мама себе под нос. — Десять утра уже, какая же это рань.

— Я легла четыре часа назад.

— Кто ж тебе виноват? — цокает языком, всем своим видом демонстрируя неодобрение. — Вставай, говорю, скорее, приводи себя в порядок и выходи. Тебя там ждут.

— Да кто? — нетерпеливо смотрю на неё, чувствуя, как раздражение заполняет собой каждую клеточку моего тела.