Онлайн книга «Возвращение в Ноттингем»
|
В автобусе, набитом футболками, бейсболками и бермудами, Джанет тут же заметила долговязую фигуру, то и дело бесцветным голосом подававшую язвительные, хотя и достаточно тонкие реплики. Около монастыря Лоувелла ее ухо вдруг резанула фраза: — Разумеется, Франсуа поступил абсолютно верно, тайно перейдя к Йоркам. Двойная жизнь давала ему и двойной доход. Джанет, с детства обожающей именно Красную Розу, захотелось немедленно подойти к этому хлыщу и в лицо сказать ему все, что она о нем думает, и она бы, конечно, сделала это, но железное правило Оксфорда — строжайшее подчинение младших старшим — уже въелось в ее сознание. Недовольная собой, она смотрела в окно, пока автобус не доехал до Годстоу, где покоится прах «прекрасной Розамунды», бессмертной возлюбленной Генриха Второго, и тот же голос не заявил: — Надеюсь, всем известно, что Розамунда Клиффорд на самом деле была ужасно толста и немало обезображена сифилисом. Джанет встала и решительно направилась в голову автобуса, но Джиневра вовремя схватила ее за подол длинной мужской рубашки. — Ты что, с ума сошла!? Это же Хаскем! Хью Хаскем! — в ее тоне слышался неподдельный пиетет и, пожалуй, даже нечто большее. — Член конгрегации, президент гольф-клуба, капитан команды поло, когда они в последний раз выиграли в Харлингтоне… — Да хоть канцлер! — оборвала ее Джанет, чувствуя, что Джиневра собирается до бесконечности перечислять звания, столь ласкающие ее слух. — Он не имеет права, это не частная компания! Я тоже знаю уставы и сейчас не менее публично выскажу… — Не смеши меня, Джи! Хаскем уже би-си-эл. [21] Знаешь, он сумел выйти сухим из воды даже тогда, когда его обвинили в попытке возродить традиционные драки между городом и универом, то есть, собственно, только одну драку, в ночь Гая Фокса… — И что, у него получилось? — с неожиданным любопытством спросила Джанет, которой тоже нравилась эта дикая традиция. — Не очень, — честно призналась Джиневра. — Драка, конечно, была, но размах не тот, а главное, дух. — А сам он, конечно, из Мертона? — улыбнулась, уже растеряв свою воинственность, Джанет. — Надо будет поговорить с ним об этих драках, я имею в виду с философских позиций. — Попробуй. Но Хаскем не любит блондинок. — Джиневра гордо тряхнула не менее роскошной, чем у Джанет, гривой — тяжелой, ровной, оттенка переспелого каштана. — Ну, во-первых, я рыжая. А во-вторых, эти английские сухари не в моем вкусе. — И чувствуя, как ею снова почему-то овладевает злость, Джанет шепотом произнесла такое циничное замечание, что Джиневра на мгновение оторопела. — Вот так тихоня! — Взяв себя в руки, она рассмеялась и добавила почти с завистью: — И все-таки даже подобные знания тебе не помогут. Но Хаскем, широко перешагивая через рассевшихся в проходе, уже подходил к ним сам. * * * При ближайшем рассмотрении лицо Хью Хаскема, даже несмотря на не покидавшее его выражение брезгливого высокомерия, тем не менее можно было назвать красивым: тонкий нос, высокий выпуклый лоб со впадинами на висках и классически-тяжелый английский подбородок. Только глядевшие презрительно серо-голубые глаза были, пожалуй, уж слишком бледны и прозрачны. От него шел терпкий запах туалетной воды «Дайвотс», по которой сходила в это лето с ума вся мужская — да втайне и женская — половина Оксфорда. — Мое почтение, мисс. Добрый день, Джиневра. Прошу прощения за вторжение, но у меня есть для тебя хорошая новость: сегодня утром привезли новых лошадей из Шепшеда. Если хочешь, то сегодня в семь тридцать на Порт-Мидоу мы будем их опробовать. Лицо Джиневры еще сильнее посмуглело от такой чести, и Джанет, может быть впервые в жизни, почувствовала язвительный укол зависти. Лошади были ее тайной страстью; конечно, слово «страсть» можно было употребить здесь лишь относительно — просто Джанет, как все романтические натуры, с детства напичканные историями о благородных разбойниках и мушкетерах, всегда хотела увидеть себя гордо восседающей на лошади, за чем, разумеется, должно было последовать какое-нибудь увлекательное приключение. В девятнадцать лет Джанет Шерфорд еще не избавилась от подобных иллюзий. — А я… Можно и мне!? — выдохнула она в нарушение всех университетских правил, когда младшие ни в коем случае не должны вмешиваться в разговор старшекурсников, тем более би-си-эл, до тех пор пока их не пригласят. Хаскем медленно поднял тонкие брови, а Джиневра досадливо дернула плечом. — К чему такая спешка, детка? — насмешливо протянул Хаскем, поднимая руку, и Джанет в ужасе показалось, что сейчас он приподнимет ее подбородок своим длинным пальцем с розовым отполированным ногтем. — Разве вы настолько хорошо владеете лошадью? Кто это, Джиневра? Чтобы как-то сгладить неловкость, Джиневра решила сразу выложить главный козырь: — Познакомьтесь: Хью Хаскем — Джанет Шерфорд, би-эй. Между прочим, наследница четвертого баронета Фоулбарта. Хаскем снова вскинул бровь: — Это по линии Хенеджа Фоулбарта или через баронов Давентри? Джанет преисполнилась уважения и растерялась одновременно: такого мгновенного знания генеалогии она не ожидала, тем более от человека, только что цинично смеявшегося над святыми в английской истории именами. — Первое, — пролепетала она. — Хм. Весьма любопытно. В таком случае, весьма рад знакомству. — Он совершенно естественно поцеловал Джанет руку. — И уж кстати, Патриция Фоулбарт — ваша сестра? — Мама, — просияла Джанет. — Еще лучше. Я жду вас обеих. Амазонок, конечно, у вас нет? Девушки опустили головы. — Но бриджами извольте себя обеспечить. — И Хаскем, чуть пригнувшись, отправился обратно на свое место во главе автобуса. Весь остаток дня был посвящен доставанию бриджей, что оказалось совсем непростым делом, и в конце концов нашлись всего одни, за которыми Джиневра уехала аж в Шелтинхэм. Джанет осталась сидеть в их кубикуле, [22] полная обиды и еще какого-то непонятного ей чувства. Хаскем и задел ее самолюбие, и заинтриговал своим знанием истории. К тому же в его поведении и отчасти даже жестах сквозила твердая воля, что было для девушки, привыкшей к мягкости Чарльза, ироничной жизнерадостности Стива и глобальному подчинению силам пола у Милоша, непривычно и любопытно. Она очень легко вообразила его и с хлыстом, и в судейской шапочке, изматывающим стороны самым иезуитским перекрестным допросом. Итак, сила воли и некая порочность. Последнее Джанет, сама будучи натурой очень цельной, всегда угадывала в людях безошибочно. А время приближалось к вечеру, воды Темзы, текущей прямо под стенами колледжа, приобретали густой медовый оттенок, а тени от деревьев в парке неуклонно становились все длиннее и темней. Еще полтора часа — и сказочные лошади так и останутся сказкой. И тогда Джанет туго закрутила на затылке свои кудри и выскользнула в пустынный коридор… |