Книга Пробуждение, страница 29 – Рэна Фишер

Шатенка поворачивает голову, когда моя тень падает рядом. Ее глаза расширяются, и она грубо пихает Джека локтем в бок.

– Джейн, что? – сердито зовет Джек, поворачиваясь к ней, и замолкает на середине предложения. Его взгляд устремляется на меня, и выражение лица мгновенно становится таким же каменным, как барельеф в горе Рашмор ^[9].

– Это место свободно или ты хочешь еще посплетничать обо мне? – мой голос слегка дрожит. Второй шанс. Черт! Подозрения никогда не исчезнут, да? А ты думала, что люди будут думать только о героической победе над Фарраном?

– Честно говоря, я пытался защищать тебя, Макэнгус, – резко отвечает он, – я доверяю выбору Фаррана. И мы, вороны, должны держаться вместе.

– Значит, ты не рассказал ему про это утро?

Он качает головой и указывает на свободный стул за столом.

– Если не доверяешь мне, зачем пришла?

Может быть, он действительно честен со мной. Я ставлю поднос, сажусь и пытаюсь расслабиться.

– Просьба Фаррана. Мне следует подружиться с другими парнями, чтобы забыть, что мой друг убил отца в канун Нового года, а затем просто растворился в воздухе.

Напряженное выражение лица Джека смягчается.

– Черт, – невнятно бормочет темноволосый тип рядом с ним, в то время как девушка смотрит на меня так, словно проглотила горький полынный чай.

Но до Джека доходят мои слова быстрее, чем я думала.

– Понимаю. Если выложишь нам, что на самом деле произошло тогда, я стану твоим идеальным компаньоном на две недели твоего пребывания здесь. Всегда буду под рукой, не наступая при этом на пятки. Фарран придет в восторг от нашей дружбы.

Могу поклясться, это так.

Четыре дня обзорных экскурсий.

Лучшее, что мог сделать Джек, так это убедил Фаррана, занятого подготовкой к школьному празднику на этих выходных, в том, что его одного вполне достаточно для моей защиты. Я уже видела себя, идущей по Центральному парку, как кинозвезда, в окружении множества телохранителей. Было бы ужасно неловко!

После девяти месяцев, которые я провела исключительно за стенами Sensus Corvi, у меня есть возможность каждую секунду наслаждаться разнообразными развлечениями и свободой. Я отправила Фай фото и видео с Эмпайр-стейт-билдинг и Бруклинским мостом, которые Джек снял для меня у Острова Свободы. Вчера мы бегали мимо зеленых насаждений около заброшенной железнодорожной линии, которая превратилась в парк, и я расстроилась, обнаружив, что Джек такой же спортивный, как Эйдан. Последние несколько дней берут свое.

Когда в семь часов утра зазвенел будильник, я хотела выбросить его в урну, натянуть одеяло на голову и заснуть. Клубный тур прошлой ночью был утомительным даже без алкоголя. Итак, мой пятый день в Нью-Йорке начался с боли в мышцах рук и ног, тяжести и ощущения умственного истощения. В планах Джека сегодня Музейная миля ^[10] и Центральный парк.

Во время нашего обеда в кафе Джек делится историями из жизни бывших мафиозных гангстеров возле рыбного рынка Фултона. Добавляю сливки в кофе и серьезно спрашиваю себя, как можно вместить в себя еще и гигантский кусок торта после роскошного обеда. Я узнала, что печально известный мафиози Лаки Лучиано в возрасте десяти лет на школьной площадке требовал у одноклассников деньги за то, чтобы не бить их.

Телефонный звонок выводит меня из оцепенения.

– Привет, Джейн!

Щеки Джека становятся розовыми. Я наконец-то добавила сливки и решила немного понаблюдать за ним, пока пью горячий кофе.

– Ничего серьезного? Да, конечно. Нет, никаких проблем. Может случиться с кем угодно.

Он бросает на меня отчаянный взгляд.

– Что? – шепчу я.

– Конечно, подойду через десять минут.

Вздохнув, он кладет сотовый на стол с узором в виде бабочек и цветов.

– Эй, Эмма? – Джек заикается и слегка краснеет.

– Джейн застряла в магазине со своим новым платьем для праздника, но ее кредитная карта заблокирована.

– Бедняга! – шепчу я и пытаюсь добавить сочувствия в голос. Платье для церемонии? Ох, я даже не подумала об этом. За исключением юбки от школьной формы, у меня с собой только джинсы.

– Не возражаешь поехать вместе, чтобы помочь ей?

Я предпочла бы съесть вторую порцию торта.

– Мы могли бы просто встретиться снова на станции метро через два часа, – говорю я ему, сжимая мобильник. Капли пота блестят на лбу, – Фарран не узнает. В конце концов, ты тоже не донес, что я разгуливала по коридорам в понедельник. Он не услышит от меня ни слова, клянусь!

* * *

Белка пробегает по тропинке всего в нескольких метрах от меня, ненадолго останавливается и с любопытством смотрит своими крошечными черными глазками. Затем она проскальзывает под низкую ограду и, шурша, исчезает между разноцветными листьями в лабиринте деревьев в центре парка. Я не думала, что Центральный парк настолько прекрасный. Пока мы сидели в кафе, солнце затянуло облаками, а прекрасное голубое небо потемнело. Порывы ветра заставляют меня дрожать. Лучше бы я надела что-нибудь потеплее кардигана. Детский смех доносится до меня, и я вижу человека, который пускает над водой огромные мыльные пузыри. Иногда они не лопаются, когда касаются поверхности озера, а плывут по ней, как стеклянные шарики радуги.

Я так отчаянно нуждалась в тишине, что в какой-то момент думала, что больше не смогу стерпеть болтовню Джека. Теперь молчание окружает меня, как оковы, и во мне нарастает напряжение. Уже чувствую, как тени приближаются и растопыривают свои пальцы надо мной. Деревья шепчут имя Эйдана на ветру, и я начинаю бежать.

Как будто у тебя получится спрятаться от истинных чувств!

По крайней мере, на душе от этого становится теплее. Странно, что можно чувствовать себя так одиноко среди пешеходов, бегунов и велосипедистов. Я плаваю в безликой толпе, как инородное тело, увеличивая темп, чтобы заглушить собственные мысли в сбившемся дыхании, пока парк не выплюнет меня на выходе в северной части перед станцией метро. Кашляя, прислоняюсь к уличному фонарю и смотрю на часы. Блин! Еще целый час ждать до встречи с Джеком.

Вдали слышится приглушенный раскат грома. Бежать было ошибкой. Футболка и кардиган липнут к потной коже, и ледяной ветер заставляет зубы стучать от холода. Листья кружатся и падают вокруг, по серо-черным облакам видно, что осталось совсем мало времени, чтобы укрыться от надвигающегося дождя.