Онлайн книга «Американская грязь»
|
Так что не было ничего предосудительного в том, что она не рассказывала мужу о Хавьере, однако в тот момент, разумеется, все резко изменилось. Лидия так и не сомкнула глаз до самого утра, до того момента, когда Себастьян, как обычно, поцеловал ее в лоб и направился в ванную. Она села в постели, и от этого резкого движения у нее скрутило живот. – Себастьян, – начала она. Лидия было подумала: может, лучше ни о чем напрямую не рассказывать, а позадавать вопросы? Она понимала, что, как только во всем признается, их дружбе с Хавьером придет конец; в глубине души она уже начала оплакивать свою потерю. Ей очень хотелось, чтобы вся история оказалась неправдой, обыкновенным недоразумением. Муж обернулся к ней в сером полумраке спальни. – Что такое? По одному лишь тону Лидии он сразу все понял. Подойдя к постели, Себастьян сел рядом с женой. – Он мой друг, – призналась она. В то утро Себастьян остался дома. Он позвонил своему редактору и сказал, что собирается проверить одну зацепку и в офис приедет только во второй половине дня. Вместе с женой они сидели на незаправленной постели и говорили в течение нескольких часов, пока свет за окном менял краски: с серого на розовый, с розового на солнечно-желтый. Когда пришло время собирать Луку в школу, оба ходили как в тумане. – Давай сегодня я сам его отвезу, – настоял Себастьян. – А ты подожди меня дома. Стоя под душем, Лидия плакала. Когда муж наконец вернулся, они продолжили разговор за кухонным столом. Мокрые волосы Лидии дыбом торчали у нее на макушке, лицо припухло. – Есть ли хоть какой-то шанс, что ты ошибаешься? – спросила она, скрестив на груди руки. Лидия знала ответ, но все это казалось ей какой-то бессмыслицей. Голова у нее шла кругом. Себастьян впился в нее глазами и твердо сказал: – Нет. Лидия кивнула: – Материал про «Лос-Хардинерос», над которым ты работаешь… там что-то говорится про него самого? – Да там почти все про него, про его приход к власти. Разоблачение в стиле «Всем привет, теперь я здесь главный авторитет». Склонив голову набок, Лидия потерла рукой лоб. – Я не знаю, что мне теперь делать, – прошептала она. – Вся эта история кажется совершенно невероятной. – Делать ничего не надо. – Просто в голове не укладывается. Ведь я знаю его. – Да, Лидия, я понимаю. Он обаятельный мужчина, настоящий эрудит. Но еще он очень опасный человек. Она вспомнила глаза Хавьера, какими беззащитными они казались всякий раз, когда тот снимал очки. «Опасный»? Это слово совсем к нему не подходило. – Я знаю, как трудно в это поверить. И понимаю, как тебе сейчас тяжело. Мне очень жаль, правда. – Выдержав паузу, Себастьян продолжил чуть изменившимся тоном: – Но он убивал людей, Лидия. Множество раз. Этот мужик с ног до головы в крови. Этот мужик. Лидия снова мотнула головой. Себастьян поднялся, обхватил пальцами спинку своего стула, придвинул его к столу. – Он совсем не такой, каким тебе казался. – Но ты ведь сам говорил вчера: «Лос-Хардинерос» не такие жестокие, как остальные картели. Он ведь и правда так говорил, черт подери! Лидия открыла окно, и в кухню ворвался шум дороги. – Дорогая, я тебя люблю. Я люблю твою преданность и порядочность. Но сейчас речь идет об убийце. С особой жестокостью или без, этот человек – успешный наркобарон. Когда убиваешь в таких количествах, убийство становится привычкой. Пусть на его совести чуть меньше мертвых детей, ну и что с того? Подобная умеренность – не следствие добродетели. Это его чертова бизнес-стратегия. Этот парень убьет кого угодно, если сочтет это выгодным. – Не кого угодно, – едва слышно возразила Лидия. – У него есть дочь. Опершись руками о спинку стула, Себастьян уронил голову и уставился в пол. – Себастьян, послушай. Я понимаю, звучит все это безумно. Но я ведь не наивная девочка, так? Я ведь не идиотка, правда? – Ты самая умная женщина из всех, кого я знаю. – Я… я просто пытаюсь все это переварить. Соотнести все то, что ты мне рассказываешь, с образом того Хавьера, которого знаю я. – Да-да, понимаю. – И это очень сложно. – Я и представить себе не могу насколько. – Ведь я и правда знаю его, Себастьян. Знаю. Как ты и говоришь, он действительно очень умный. В другой жизни он мог бы стать хорошим человеком… – Но это не другая жизнь, Лидия. Он не стал хорошим человеком. – Но, может, у него еще есть шанс. Вот что я пытаюсь до тебя донести. Люди – сложные создания. Пусть он именно такой, как ты говоришь. Но в нем есть и другая сторона. В нем живет измученная душа поэта, полная скорби. Он остроумный. И добрый. Может, он еще сумеет измениться. – Погоди. – Хавьер окинул жену внимательным взглядом. – Погоди-ка, Лидия. Ты что, в него влюблена? – Что? – Влюблена или нет? – Себастьян, не говори глупостей. Сейчас не время для сцен ревности. Мужчина покачал головой: – Но есть ли у тебя к нему какие-то чувства? – Ничего такого. Я его люблю, но… – Ты его любишь?! – Он мой друг! Настоящий друг. Человек, который очень много для меня значит. – Лидия уперлась ладонями в коленки и взглянула на мужа снизу вверх. На окне зажурчала и выдохнула кофеварка. – Его отец тоже умер от рака. Себастьян отодвинул стул и снова сел. – Ох, Лидия. С отцом своей жены Себастьян так и не успел познакомиться, но смерть этого человека оказала такое мощное влияние на жизнь Лидии и на их зарождавшийся роман, что к покойному тестю он испытывал по-настоящему родственные чувства. Себастьян знал о нем буквально все. Например, когда Лидии было двенадцать (уже не самый подходящий возраст для мишек), ее главный плюшевый любимец получил ранение в нос. Лидия была убита горем и одновременно стыдилась своих чувств. А мишка мучился и рассыпал внутренности по всему дому. Тогда ее отец, не говоря ни слова, сходил в аптеку и вернулся оттуда с пакетом. Пакет он положил на кухонный стол, под лампу на штативе, и велел дочери принести из комнаты мишку. Очень осторожно Лидия доставила любимца на кухню, которая к тому моменту превратилась в операционную. Стол был затянут целлофаном. Ее отец стоял в маске и резиновых перчатках. Под лампой мерцали хирургические инструменты: игла, нитки и лоскут кожи. Отец пришил медведю полностью новый кожаный нос. А еще Себастьян знал, что покойный тесть никогда не ел зеленых овощей, кроме лимской фасоли, с детства имел на ноге длинный шрам из-за несчастного случая на лодке, а на концертах любил громко подпевать артистам и, случалось, ужасно при этом фальшивил. Только раз в жизни Лидия видела, как отец плачет: когда Оскар Де Ла Хойя выиграл золото на Олимпиаде 1992 года в Барселоне. Себастьян испытывал такие нежные чувства к этому человеку, что порой ему приходила в голову мысль: возможно, будь тесть сейчас жив, Себастьян интересовался бы им куда меньше. На девятой неделе их романа они с Лидией смотрели футбольный матч на стадионе «Асуль» в Мехико, и в этот момент ей позвонили с ужасной новостью. Хотя рак развивался медленно, скончался отец Лидии внезапно и стремительно. Все случилось 24 октября 2003 года, за неделю до Dia de los Muertos [27]. По словам врачей, его последние слова были: «Скоро праздник. Мне нужно подготовиться». |