Онлайн книга «Американская грязь»
|
В дверях одного из домов стояла какая-то старушка; дождавшись, когда мать с сыном подойдут поближе, она спросила: – ¿Fruta, pan, leche, huevos? [114] Не супермаркет, но, возможно, кое-что получше: одинокая пожилая женщина, установившая прилавок с самыми простыми продуктами в полутьме собственной гостиной. Лидия перешагнула порог, но то и дело выглядывала на улицу через распахнутую дверь. Они купили яйца, тортильи, лук, одно авокадо и кое-какие фрукты. – Вы продаете шляпы? – спросила Лидия. – Шляпы? – удивилась женщина и покачала головой. – Может, шарф? Что-то, чтобы прикрыть голову? – Нет. Lo siento. Извините. – Ничего страшного. Спасибо. – Погоди! – Вдруг хозяйка щелкнула пальцами и, просеменила на кухню. Вернулась она с голубым кухонным полотенцем, разрисованным цветами и колибри. Представив его во всей красе, словно бутылку дорогого вина, она ткнула себе в макушку – можно, мол, носить на голове. – Сколько стоит? – Cien pesos [115]. Лидия кивнула и завязала полотенце, как платок. – А что насчет него? – Женщина указала подбородком на Луку. Лидия в растерянности посмотрела на сына. – Переходите? – спросила женщина, теперь указывая подбородком в сторону границы. – Да, переходим, – призналась Лидия после короткой паузы. – Нужно пальто. Иначе совсем замерзнет. – У него есть толстовка и теплая куртка. – Погоди, – велела хозяйка и снова скрылась на кухне. Было слышно, как она хлопает дверцами шкафчиков и перекладывает с места на место вещи; наконец она выволокла какую-то коробку. Когда шум улегся, Лука хихикнул, но Лидия слишком нервничала и не смогла присоединиться к сыну. Ей приходилось следить сразу за двумя проходами – на улицу и на кухню. Вскоре женщина вернулась с охапкой голубой шерсти, которую затем разложила на прилавке, поделив на два предмета: шапку и шарф. Для Луки они, пожалуй, были великоваты, но материал был плотный и очень теплый. Пощупав пряжу кончиками пальцев, Лидия кивнула. – Сколько? – Un regalito. – Женщина отмахнулась. – Para la suerte [116]. Они возвращались быстрым шагом и старались все время быть начеку. Каждое окно, каждая дверь могла оказаться ловушкой. Чтобы немного успокоиться, Лидия считала про себя шаги. Лука нес яйца и тортильи. Она – овощи и фрукты. В какой-то момент ее мысли устремились к Марисоль, такой доброй и печальной с виду женщине. Даже несмотря на страх, Лидия была готова устыдиться, оттого что так неожиданно оставила ее совсем одну. Марисоль за ними не пошла и не попыталась увести в другом направлении, а значит, скорее всего, не была подлой притворщицей. Вероятно, она была именно той, кем и представлялась: депортированной матерью, готовой на все, лишь бы только снова оказаться со своими дочерями в Калифорнии. Увидев дом, в котором располагалась их квартира, Лидия задержала дыхание. Оглянулась по сторонам: чуть поодаль за ними следовала одинокая машина. Только после того, как та неторопливо проехала мимо, Лидия смогла наконец выдохнуть; сидевшая внутри пожилая пара помахала им в знак приветствия. – Господи, спасибо Тебе! – сказала она вслух, шагнув с улицы на лестничную площадку. Затворив за собой парадную дверь, Лидия прислонилась к ней спиной и немного отдышалась, после чего вместе с сыном зашла в квартиру и стала спускаться по ступенькам в прихожую. Из глубины доносились голоса и смех; воздух был влажный, согретый дыханием постояльцев. Поставив ногу на последнюю ступеньку, Лидия выронила пакет с продуктами. – Сюрприз! На черном кожаном диване сидел Лоренсо. Ответить женщина смогла не сразу. Из раскрытого пакета выкатилось авокадо. Наконец, переборов испуганную немоту, Лидия открыла рот. – Что ты тут делаешь? – спросила она, поднимая с пола авокадо. – То же, что и ты. Еду на север. Авокадо в ее руке казался почти нереальным, словно предметом натюрморта. – Но как ты нас нашел? – Слышь, подруга, ты себе не льсти. Искал я не вас, а Шакала. Приезжаю, а тут такой сюрприз – горяченькие близняшки. Марисоль расхаживала по кухне со стаканом воды; мужчины играли в карты за кухонной стойкой. Лидия встала напротив Лоренсо, который растянулся на диване. – Короче, это лучший койот Ногалеса, – продолжал тот. – Ты что, думала, никто про него не знает? – То есть ты не… – Лидия не знала, как закончить это предложение, поэтому не стала даже пытаться; мысль так и осталась висеть в воздухе. На парне теперь были черные шорты, его кожа посмуглела, но в целом выглядел он как раньше: бриллиантовые сережки-гвоздики и кепка с плоским козырьком – чуть полинявшая от солнца, но по-прежнему чистая. Для мигранта у него были невероятно белые носки, но дорогие кроссовки уже заметно поизносились. Вдруг он выпрямился и свесил ноги на пол. – Слушай, я понимаю, что тебе не нравится моя компания, и, честно говоря, мне насрать. Но клянусь, я никого специально не искал. С «Лос-Хардинерос» и прочей хренью покончено. Я завязал. На мгновение Лидия всмотрелась в его лицо. Правда заключалась в том, что ничего поделать она не могла – ни с граффити, сообщавшем о визите Хавьера, ни с Лоренсо, который отравлял воздух одним только своим присутствием, ни с собственной болезненной подозрительностью в отношении всякого нового человека: будь то Марисоль, которая вышла из кухни, чтобы разгрузить продукты, или мужчины-картежники, или Лоренсо, сидевший на диване с самодовольной ухмылочкой. Все они представляли для нее потенциальную угрозу. Каждый из них мог, дождавшись ночи, перерезать горло спящему Луке. Но пока что этого не случилось. Возможно, и не случится. Лидия потерла ладонями бедра. Кто знает, может, это просто совпадение, что он тоже оказался здесь. Как и само граффити. – Что ж, ладно, – заключила она. – Así que tranquila [117]. Снова вглядевшись в его черты, Лидия сказала: – Но если это правда, если ты действительно завязал… – Ей пришлось взять небольшую паузу, чтобы подобрать нужные слова. – То я должна тебе кое о чем рассказать. – Да? И о чем же? – «Лос-Хардинерос» здесь. Лидия сообщила это с расчетом, что так ей удастся что-нибудь выведать. |