Книга Мировой Ворон, страница 47 – Э. Дж. Смит

Корвус вернулся к девушке, стараясь держаться подальше от неизвестных существ. Они почему-то казались очень странными. Неестественными. Ингрид даже не знала почему. При взгляде на них она испытывала жуткое чувство, но ей хотелось рассмотреть их поближе.

Никто не следил за происходящим в яме, поэтому девушка смогла спокойно выбраться из своего овражка и подойти к существам. Формы и текстура ближайшей твари медленно проступили во тьме, и Ингрид напряженно сглотнула. Тело, разорванное на части, поднималось над землей, превращаясь в дерево. Руки и ноги сплетались в сморщенный черный ствол, а лицо… лицо в беззвучном крике застыло внутри дерева. Тело принадлежало восставшему из мертвых, по крайней мере, до недавнего времени. Сейчас от него осталась лишь колонна из черной морщинистой плоти, глубоко укоренившаяся в земле.

Ингрид стошнило. Уже долгое время она очень мало ела, и желудку тяжело было изрыгнуть хоть что-то. Горло горело, губы начало щипать. Рвотные позывы следовали один за другим, и девушка отвернулась от невероятного существа и осела на снег, сжавшись в комок.

Над ней хлопал крыльями Корвус, предупреждая об опасности, но она не могла сдержать тошноту. Что это за твари?!

* * *

Голова ужасно болела, а желудок будто завязали тугим узлом. Ингрид не могла ни сражаться, ни убегать. Не могла даже думать. Она не сопротивлялась, когда часовые, охранявшие тварей, подняли ее с земли и принесли в лагерь. Корвус сделал ее видимой, чтобы к ней могли прийти на помощь.

– Ты сколько там пробыла, мелкая сучка?

– Ее вырвало прямо мне на сапоги.

– Да это все деревья. Они что-то с головой делают. Вчера с Ульфом то же самое было. Нам на них смотреть нельзя.

Ингрид схватилась руками за голову. Перед ее глазами по-прежнему стояли восставшие из мертвых, их лица, искаженные в беззвучном крике. Эта картина останется с ней навечно, она будто вгрызалась ей в мозг и несла с собой невозможную, непостижимую боль и сожаление, простирающиеся в вечность дальше, чем девушка могла себе вообразить. Она зарыдала, потом ее снова вырвало, потом рыдания стали еще более горькими.

– Да бросьте ее на постель, пусть рыдает, – произнес чей-то голос, словно издалека. – Все с ней будет нормально. Глупая сучка.

– Бейранд мертв. Кто за ней следил? – Голос был похож на Харрода.

– Маррон и Ульф. Они в стельку пьяные.

– Отсеки у каждого по пальцу. И поставь их сторожить деревья.

Голоса слышались будто издалека и были странно искажены. Ингрид отчасти их узнавала, но не видела людей, не могла соотнести голоса и лица.

– Они что, и правда такие страшные, как о них болтают? Я имею в виду – ты только посмотри на нее. Она же рехнулась от ужаса.

– Три из этих тварей уже удрали на юг. На разведку, что ли? А если они вернутся? Я лучше отправлюсь в ледяные чертоги, чем захочу на них смотреть.

– Если человек из страны солнца верен своему слову, то чудовища закончат битву раньше, чем мы успеем занести топоры, – ответил Харрод. – Стены Тиргартена высоки, и мне хотелось бы завершить эту войну без осады.

– Да у них всего несколько сот воинов. Там остались старики… а еще дети и злобные женщины.

Ингрид снова стошнило. Похоже, на кого-то из воинов, и этот кто-то вскочил на ноги, громко ругаясь. Ингрид рвало в основном желчью, но пахла она отвратительно.

– Лучше отправь мелкую дрянь в ледяные чертоги. Ее стошнило на мой топор!

– Так вытри его и заткнись.

Над девушкой нависло лицо Харрода.

– Ты меня слышишь, козявка? Или ты совсем спятила?

Ингрид застонала, пытаясь придумать какую-нибудь колкость в ответ, но из-за постоянных рвотных позывов на ум ничего не шло. Видение с искаженным криком лицом постепенно угасало, а голова перестала пульсировать болью.

– Со мной все хорошо, – промямлила девушка слабо.

Ингрид подняла взгляд и увидела, что находится в палатке. Вокруг стояли еще пять человек или около того, и все вокруг воняло рвотой. Она села. Она снова оказалась в своей уединенной палатке, а руку ей приковали к тому же самому железному шару. Во рту был ужасный привкус. Горло саднило, на зубах осел липкий налет.

– Цепь старая, вот звенья и порвались. Нужно их заменить. – Она показала на сломанные звенья.

– Интересный фокус, – произнес жрец. – Или очень большая удача.

– Если я попадаю в ловушку, мир помогает мне освободиться. Это мой дар.

Харрод склонился над ее походной постелью и рассеянно поддел ногтем грязное пятно у нее на плаще.

– Ты знаешь, откуда я родом, волчонок? – спросил он.

– Нет. Я знаю только, что мой отец и дядя Магнус тебя ненавидели.

– Твой отец отнял у меня родовое имя, – ответил он. – Как он сказал, из-за бесчестья. Старый Слеза не был дальновидным. Он не понимал, что сила всегда побеждает честь.

– Если верить тебе, – возразила она. – Так откуда ты? Откуда ты родом?

– Из Старого Гара, – ответил Харрод. – Я пришел на прекрасные земли Фьорлана в поисках силы. И нашел ее в Джарвике, а не во Фредериксэнде.

– Мой брат сильнее Рулага.

– Сильнее, чем лезвие ножа в ночи? Твоя семья слабая. И она правила слишком долго. – Жрец сел на пол, скрестив ноги. – Я хочу, чтобы ты поняла, девочка, – твой брат умрет. Он неминуемо умрет, а ты будешь жить. Но насколько легкой будет твоя жизнь, зависит уже от тебя. Ты выйдешь замуж за верховного вождя новой страны.

– Я не хочу, чтобы Фьорлан изменился, – ответила Ингрид.

– Не тебе решать. Мы решили освободиться от Рованоко и своей волей править этим миром.

– Я все равно не хочу, чтобы мир менялся. – Девушка откашлялась, сухое горло болело. – Можно мне попить?

Харрод положил ладонь ей на лоб.

– Ты будешь жить. Твари наводят тревогу на тех, кто рядом. И это тоже хорошо – иначе жители Тиргартена вздумали бы дать нам отпор.

Жрец вытащил грязную фляжку, открыл пробку и тонкой струйкой стал вливать воду ей в рот. Ледяная вода обожгла язык, но успокоила горящее горло. Ингрид взяла фляжку и прополоскала рот, выплюнув содержимое в лохань для умывания. Но привкус рвоты не исчезал.

– Пойду-ка я, пожалуй, – сказал Харрод. – Снаружи будет дежурить охрана, и стражники не пьют. Если попытаешься сбежать – или затеять очередное ночное приключение, – я отрублю тебе ногу, и Рулагу придется жениться на калеке. И я не шучу. Доброй тебе ночи, волчонок.

Он вышел из палатки в сопровождении своих людей, и девушка осталась одна. Скорее всего, он не шутил, но она все равно собиралась сбежать. Когда они будут достаточно близко к городу, она совершит свой коронный выход. А Харрод может сам отрезать себе свою глупую ногу.

* * *