Книга Имя врага, страница 50 – Ирина Лобусова

— Нет. Это женщина, — Анатолий горько вздохнул.

— Дама сердца? — скабрезно осклабился Павел.

— Ничего подобного! Мне сложно определить. Просто, наверное, знакомая. Мы однажды встретились на одной вечеринке. И она перевернула для меня целый мир.

— Расскажи, — Павел приготовился слушать.

— А нечего и рассказывать, — Анатолий пожал плечами, — ничего не было. Мы говорили о многом. Говорили о таких вещах, которые лучше совсем не вспоминать, всю ночь напролет. Ее звали Альбина. Очень красивая и умная девушка. А утром мы расстались.

— И ты ее не нашел потом? Почему же не искал? — удивился Павел.

— Это не так просто было сделать. Я тогда жил с этой… медсестрой из поликлиники, дура дурой. После в ее сторону смотреть не мог. Но я все-таки отвечал за эту дуреху! Как я мог искать?

— Странные у тебя представления о жизни! — Павел передернул плечами. — Я бы нашел. Я бы обязательно ее нашел!

— Я думал, что… Впрочем, это уже не важно.

— Нет, ты скажи! Если уж говорить, то говорить обо всем. Мы же друзья.

— Хорошо. Я скажу тебе правду. Видишь ли, тогда я подал документы на выезд и думал, что уеду. Поэтому не хотел тревожить ее душу.

— Документы на выезд? Куда ты хотел уехать? — у Павла округлились глаза.

— Я хотел уехать в Израиль. Мне посоветовали друзья попробовать. Думал, что уеду, устроюсь там и выпишу свою сестру Розу. Конечно, причиной выезда были родственники, воссоединение семьи. Никаких родственников на самом деле у меня не было. Мне помогали это сделать.

— Кто помогал?

— Есть люди, которые занимаются этим. Помогают евреям выезжать. С этими людьми меня познакомил мой друг Сема Лифшиц.

— Сема Лифшиц, — повторил Павел, словно запоминая.

— Да, это были знакомые Семы. Я очень хотел уехать, давно. Но я получил отказ, — Анатолий жестко и горько усмехнулся, — я отказник, и не скрываю этого. Я так хотел уехать из места, где я враг.

— Почему враг? — В голосе Павла прозвучала серьезность.

— Ты думаешь, я это знаю? — В улыбке Анатолия, появившейся на его губах, была печаль. — Ты слышал это слово — «отказник»? Это люди, которые хотели уехать из страны, где в них видели постоянных врагов. Но им отказали в надежде.

— Я не понимаю этого — уезжать, — сказал Павел, — это выглядит как предательство. Предательство своей страны.

— Серьезно? — Анатолий усмехнулся. — Какой страны? И чего предательство? Предательство страны, которая уже тебя предала? А ты не думал по-другому — о том, что это выглядит как попытка спасти и сохранить себя?

— Ты преувеличиваешь, — в голосе Павла почему-то зазвучала неуверенность.

— Разве? — Анатолий продолжал улыбаться. — Ты знаешь, как это, постоянно идти туда, где тебя не ждут? Знать, что ты никому там не нужен? Тебе не рады. Каждый твой промах вызывает радость. Каждая твоя рана — смех. Представь, как это — жить так изо дня в день. Всегда ненужным. Всегда вызывающим раздражение, злость и зависть. Ты сможешь это пережить?

— Нет, — быстро ответил Павел и тут же поправился: — Нет, но…

— А я живу так всю свою жизнь. И не один я. Скажи, почему я, человек с университетским образованием, развитым умом и кое-какими знаниями… Не лучше и не хуже всех, просто обладаю знаниями и умом… Должен жить на этой советской уравниловке и подстраиваться под какого-то дебила, которому посчастливилось родиться сыном конюха или тракториста в деревне? Откуда взялся этот лозунг, что все равны? Я не хочу быть равным! Я хочу быть нужным. Приносить пользу своим умом, делать то, что я люблю. А родная страна всегда видела во мне врага.

— Снова преувеличение, — неуверенно сказал Павел. — Просто наша страна дает всем равные возможности.

— А почему она их дает? — быстро перебил Анатолий. — Почему эти возможности равны? Они не могут быть равными изначально. Это абсурд! У меня и у тракториста разные возможности. Профессор не может быть равным дворнику. Они не могут получать одинаковую зарплату. Они НЕ РАВНЫ. Писатель не равен фрезеровщику. Это не значит, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Они РАЗНЫЕ. Ум, знания, достижения — все это обесценено в нашей стране, превращено в ничто. Та же способность учиться. Образование не является гарантией успеха в жизни. А почему? Столько поколений умных, интеллигентных, талантливых и культурных людей уничтожалось системой на протяжении долгих лет! И сохранились потомки этого быдла, этих уничтожителей, способных давить из зависти, по приказу, ради карьеры. Потомки — такое же быдло. Они пришли во власть. И вычеркнули все, что может поколебать веру в святой фетиш их социалистического будущего. В людях, умеющих мыслить, они видят врагов! И знаешь, как звучит для них имя врага? Оно мое! Это я враг. Враг потому, что не хочу быть таким же бездумным быдлом, живущим по приказу, и мыслить так, как положено и велено всем.

— Ты говоришь опасные вещи, — нахмурился Павел.

— Я ведь уже в тюрьме, не так ли? Что еще может быть хуже, расстрел? Я так не думаю. Расстрела я не боюсь. Может, я даже попаду в рай, где смогу писать свои романы, и жить этим.

— А может, ты попадешь в ад, — хохотнул Павел.

— Ну нет! Ада не существует. Ад уже здесь, на земле. Как там у Данте? «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Тем более, что в надежде мне уже отказали.

— А вот давай представим, что ты выйдешь из тюрьмы… Ты снова будешь пытаться уехать?

— Буду, — твердо отозвался Анатолий, — буду, чтобы сохранить себя. И для этого есть весомая причина. Я не плохой и не хороший. Я просто другой. Человек с другой планеты. И я всегда буду другим. Не таким, как все.

— Ты сейчас все говоришь очень правильно. Но ты ничего не сказал о сионистских организациях.

— А сионистских организаций, которые уговаривают евреев, не существует. Это все выдумка КГБ. Эту выдумку они наклеивают на правду — на то, что есть люди, которые сознательно и добровольно хотят уехать из этой страны. Потому что нельзя всю жизнь быть врагами.

«Потепление» и надежда на свободу было столь кратковременным, что уже со второй половины 1960-х годов в еврейском национальном движении ключевой становится борьба за эмиграцию. В одном из писем в «Литературную газету» так мотивировалось стремление выехать за пределы СССР: «В Советском Союзе все евреи бесправны».

Именно в это время возникает такой феномен как «отказник». Так начали называть человека, который подал заявление на эмиграцию, а ему по тем или иным причинам было отказано. Засветившись с этой стороны и автоматически попав в разряд неблагонадежных, человек этот оказывался вовлеченным в круговорот борьбы за право на выезд из СССР.

Евреи долго и мучительно боролись за это право. Отчасти и под давлением западной общественности советские власти пошли на уступку евреям в виде разрешения выехать из страны. Однако тем самым евреи как бы подписали себе приговор — уже на формальных основаниях они становились потенциальными предателями и врагами Родины, стремясь покинуть ее.