Книга Проект «Апокалипсис», страница 56 – Иван Магазинников

Бандит сел и охнул, схватившись за грудь. Похоже, что боль была довольно сильной — он даже не пытался встать на ноги и громкости поубавил:

— Кто вы такие?.. Кто ТЫ такой? — исправился Сиплый, узнав сидящего в кресле калеку и переводя взгляд на меня.

— Любопытно… любопытно… Значит, он тебя слушается? — задумчиво пробормотал Вивисектор.

— Я. Сам. По себе, — выбил я на панели, послушно озвучившей мои слова.

— Я знал! Знал, что где-то бродят зомби, сохранившие разум! Как тебе это удалось? Менял чип или его прошивку? Президентский протокол безопасности? Хотя, ну какой из тебя, в жопу, президент?…

— Суки. Всех порешу! — прерывая его тираду, взревел главарь и бросился на Ивана, разумно рассудив, что сидящий в инвалидном кресле калека наверняка менее опасен.

Но тот лишь улыбнулся, и коляска отъехала на несколько шагов назад.

Совершенно машинально я активировал «Приём», и моя правая нога резко выпрямилась в сторону, ломая Сиплому колено, когда он пробегал мимо меня.

Массивная туша с диким визгом рухнула на пол, напоминая недобитую жирную свинью:

— Падаль… сука… урою… ты у меня говно жрать вёдрами будешь! — скулил бандит.

— Заткнись, казёл, — кажется, с опечаткой набрал я, и синтезатор послушно её воспроизвёл.

— Ы-ы-ы… — стонал тот, обнимая сломанную ногу.

Насчёт него у нас никаких планов не было, да и какую пользу он может принести? Разве что сдать какие-нибудь пароли от сефов, где лежат оружие и наркотики…

Оно нам надо?

Я вытянул в его сторону руку и выпустил Разрушителя, указав в качестве цели горло бандита. Правда, лежал тот неудобно, поэтому острый клюв вонзился ему в задницу, и паразит вошёл в окорок почти наполовину.

Не понимая, что происходит, толстяк заорал еще громче, особенно когда червь начал вгрызаться в его плоть:

— А-а-а! Что это? Уберите это от меня!! Твари, я же вас…

Оборвался вопль так же внезапно, сменившись на непродолжительное бульканье, когда Разрушитель добрался до голосовых связок.

— Больше не будет мешать.

Я повернулся к Вивисектору.

Тот теперь смотрел только на меня, странным немигающим взглядом, словно он боялся моргнуть и упустить из виду что-то невероятно важное.

Смотрел и молчал.

Даже когда появился окровавленный паразит и шустро пополз в мою сторону, хируг не проронил ни звука, хотя и открыл рот, когда червь исчез под штаниной.

— Ты ответишь на наши вопросы, — нарушил гнетущую тишину Иван.

— Кто ты? Что это было? Оно внутри тебя? — наконец, заговорил Вивисектор.

— Не мы — ты будешь отвечать.

— А с какой стати? Что я получу взамен? — хрипло рассмеялся садист.

— Жизнь.

— Я за неё не держусь, — пожал тот плечами.

— Отсутствие боли? — предположил я.

— Я не боюсь пыток.

Глупости. Все боятся. Даже если он может терпеть сильную боль, то звуки и зрелище того, как ломаются твои конечности или рвётся плоть, лопаются от невыносимого жара глаза — расшевелят кого угодно.

Проклятье, да я почти наяву услышал этот хруст и странное чавканье!

Откуда я все эти мысли и воспоминания?

Чем занимался тот, кого я сожрал, если у него такие навыки и обширные познания в области пыток?!

Подчиняясь моему приказу, Разрушитель разорвал плоть на ладони и высунул клюв, хищно раскрывая его и демонстрируя мелкие острые зубки.

— Бля буду — прямо как у Скорпиона из Мортала! — рассмеялся Иннокентий.

Да он же реальный псих! Ну ничего, немного боли помогут ему осознать окружающую действительность и мыслить адекватно.

На этот раз я не стал использовать приёмы, а просто ударил его клювом паразита в плечо, протыкая плоть почти насквозь: не знаю, из какого материала сделан клюв, но раз он одинаково хорошо входит и в дерево и в бронежилеты, то и с куском мяса справится с лёгкостью.

— И это всё?

Простой такой вопрос и удивлённо вскинутая бровь — вот и вся реакция. Да у него даже голос не вздрогнул!

Он человек вообще?

— У меня отключены болевые рецепты. Ну и ещё парочка полезных модификаций, — ответил Вивисектор на мой немой вопрос.

Я опешил, и он, судя по всему, это понял:

— Что, не ожидали, щеглы? Надеюсь, теперь мы сможем поговорить по-взрослому и принести друг другу пользу?

Мда. Похоже, что этот псих и с собой успел поэкспериментировать. Ну или у него стоит боевая версия ИНК-а, вроде моего — а значит, стоит быть быть осторожнее, потому что пара наручников не удержат даже этого дрыща, если он накачает себя адреналином.

— Мне ничего не стоит прикончить вас обоих, даже не пошевелив пальцем, — ухмыльнулся Вивисектор, — и это вы у меня в заложниках. Эй, ты меня понимаешь?

Садист смотрел на меня, прямо в глаза.

И в этом взгляде не было ни тени страха или отвращения — только любопытство.

Убить, не пошевелив и пальцем?

Я тоже так умею!

Паразит вырвался из моего рта и ударил этого морального урода прямо в переносицу, пробивая лобную кость и вонзаясь хоть и в живой, но давно уже сгнивший мозг.

— К-кого хр-рена!?

— Он слишком опасен.

— Пр-дурок! В нём д-тонатор! Валим!

Его кресло взвизгнуло, разворачиваясь на месте и ускоряясь в сторону выхода.

РЫВОК

Одним махом я сократил расстояние между нами и вцепился в спинку инвалидной коляски. Не, не пытаясь задержать Ивана, а используя этот необычный транспорт в качестве буксира. Что-то хрустнуло, когда меня ударило о стену на очередном повороте.

Сенсорная панель!

Я лишился единственного способа общаться с людьми.

Услышав этот едва слышимый звук я почувствовал, как сжалось моё сердце — это была почти физическая боль, такая непривычная и давно позабытая.

Человеческая.

К счастью, тело моё по-прежнему оставалось мёртвым, и поэтому даже от этого удара — как физического, так и психологического — мои пальцы не разжались.

Иван ловко управлял своей коляской, уворачиваясь от обломков, маневрируя по заваленым телами коридорам и вывозя нас к выходу. К счастью, все двери, даже заблокированные, сейчас были открыты.

— Как ты попал внутрь? — электронному голосу было плевать на то, что творится вокруг — он всё так же был совершенно бесстрастным.

Интересно, на что он рассчитывал, задавая вопрос? Даже если бы панель была цела, то сейчас я цепко держался обеими руками за спинку кресла, и не смог бы ответить. Всё, что мне оставалось, это волочиться за ним беспомощным грузом, разбрасывая мебель и тела на каждом резком повороте.