Онлайн книга «Вдова Его Величества»
|
Стало вдруг холодно. И сыро. И даже постель, в которую сунули грелку, так и осталась ледяной. — Сиди ровно, — Джио сама взялась за щетку. — Я их обрежу. Завтра. — И будешь дурой. — Почему? — А зачем резать? — Не знаю. Мешают. И тяжелые… иногда мне кажется, что еще немного, и голова просто-напросто оторвется. На подоконнике блестела лужица воды. И к утру она разрастется, а может, даже сбежит на пол. Надо будет сказать, чтобы тряпки принесли. Или сразу таз? Дождь Катарина не любила. Генрих в дождливые дни становился ворчлив и как-то особенно подозрителен. Его раздражало все. И сколь бы незаметной ни старалась быть Катарина, все одно ее находили, чтобы упрекнуть. А еще в дождь узоры на руках наполнялись силой, и Катарина их чувствовала этакими колодками, от которых не избавиться при всем ее желании. — Оторвется — прибьем, — щетка скользила по волосам. И только Джио умела разбирать их вот так, мягко, не причиняя боли, не выдирая пряди, даже когда те путались или вот попадали во что… в воск, что вдруг оказался в постели. Или в деготь. — А ты… и вправду была там? — В колониях? Была. — И… остальное тоже правда? Джунгли, город, храм… — Правда. — Ты не хочешь об этом говорить? Тогда зачем вообще… — Потому что тоже дура, — Джио легонько шлепнула щеткой по голове. — Я была молода, когда встретилась с твоим отцом. И наивна. Я верила, что любовь преодолеет все, и главное доверие. А потом оказалось, что не следует доверять всем подряд. А любовь — это такая сказка, которая позволяет мужчине получить власть над женщиной. — Он… обманул тебя? — Не меня одну, — пальцы Джио застыли в волосах. Катарина видела в зеркале отражение ее лица, задумчивого, мечтательного даже. И сквозь знакомые уже черты будто проглянули другие. — Но да, и меня тоже… — Клятва? — И она… он забрал кое-что мое, без чего я не могу вернуться домой. — Что? — Флейту. — Флейту? — как-то не увязывалось в представлении Катарины Джио и флейта. — Я не знала, что ты умеешь играть. — Умела. Когда-то. Не важно. Моей флейты больше нет, как и многого другого. И это уже не не имеет значения… — косу она плела быстро и ловко. — Твой отец всегда мечтал о власти и богатстве. Он весьма гордится древностью рода, но забывает рассказать, что в его молодые годы кроме древности этой гордиться было больше нечем. Это теперь он богатейший человек в Британии. Это было сказано с легким оттенком презрения. — И те камни… — Не только они. К тому времени он имел достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами, выкупить родовой замок и заплатить за невесту. Но ему показалось мало… Катарину отпустили. Она обернулась и, поймав руку Джио, прижалась к ней щекой. — Спасибо. — За что? — За все… сперва ты меня пугала… и нарочно, да? — Мне это казалось забавным. — Понимаю, — Катарина гладила темные пальцы. — Тогда меня пугало буквально все… я совершенно не годилась на ту роль, которую он выбрал. Он ведь купил Генриха, так? Тот любил развлечения, а казна вечно была пуста. Все удивлялись, откуда он узнал обо мне. Я ведь не покидала дома, и вдруг приглашение ко двору… встреча… свадьба… все быстро, слишком быстро… дело в деньгах? — И в них тоже. Странно, но Катарина не испытывает обиды на мужа. Ей его даже жаль. Толстого. Запутавшегося. Некогда великого, но давно уже превратившегося в пародию на самого себя. Его боялись и в то же время презирали. А вот отца только боялись. — Король должен был умереть много раньше, — Джио присела на край кровати. — Его рана в ноге, несмотря на все усилия целителей, то затягивалась, то вновь воспалялась. А еще он был весьма неумерен в еде и питье, что сказалось на сердце. Его печень была столь велика… впрочем, кому я рассказываю. Ты сама все знаешь. Катарина вздохнула. От мужа пахло. Кислым потом. Болезнью. Гноем. И еще чем-то, особенно неприятным. И запах этот вызывал тошноту, которую приходилось скрывать. Хорошая жена должна любить мужа. Восхищаться. И принимать любым. Стать хорошей женой у Катарины так и не получилось. — Отец предложил ему не только деньги. Не обманывайся, богатых невест в Британии хватает… твой отец предложил исцеление. Не полное, нет. Но венец из желтых камней продлевал жизнь и снимал боль. Мы знали это точно, ибо именно этот венец и не позволил Дживасу продержаться три дня. Три треклятых дня. Тот зверь переломал ему хребет и вскрыл живот, вывалил внутренности. Он отступил перед моим огнем, но недалеко. И тогда Дживас, поняв, что умирает, попросил подержать венец. Примерить перед смертью. Сказал, что, коль подыхать, то по-королевски. И твой отец не отказал. Тогда он еще думал, что умеет быть другом. Хотя это и не помешало ему переспать с женой Дживаса. Сказал, что если друг не знает, то и возражать не станет. Да… Джио откинула одеяло и похлопала по кровати. — Ложись давай, а то утро завтра будет ранним. И Катарина послушно забралась в постель. — Стоило его примерить, и Дживас перестал умирать. Отступила бледность. И он сказал, что ему больше не больно. Чудовищная рана на животе стала затягиваться. И даже черные кишки не были тому помехой. Дживас запихал их внутрь… и на третий день поднялся. Понимаешь? — Невозможно. — Я бы тоже сказала, если бы сама не увидела. А на четвертый твой отец проломил ему голову камнем. Джио поправила одеяло. — Закрывай глаза… — После всего? — Можно подумать, ты ничего страшнее в жизни не слышала. — Слышала, — вынуждена была согласиться Катарина. — И видела. К сожалению. — Вот и я о том. Мне он приказал молчать. Думаю, если бы он не понимал, что без меня не выберется, он бы и мне. Потом приказ стал строже. Я не могла говорить о том путешествии… ни с кем, кроме него. — Но… — Он смешал нашу кровь. И связал жизни. А ты не давала ему никаких клятв. Да и кровь твоя… ты ведь его дочь, плоть от плоти… разница есть, но не столь и велика. — Этот венец… — Должен был исцелить Генриха. — Но не исцелил, — Катарина нахмурилась. — Если ты говоришь, что он… а вместо этого… Джио развела руками. — Я не слишком хорошо разбираюсь в теории. Скорее всего дело в расстоянии. Мы не так далеко отошли от храма, когда Дживас попался тому тигру. Или изначальных сил хватало лишь на одно исцеление. Или в том, что камней вдруг осталась лишь половина? |