
Онлайн книга «Маруся. Провинциальные игры»
Браслет был без камней. Но тонкость работы, изящество, аккуратность звеньев и гравировки… нет, это не стандартный ширпотреб. – А может, оставим? – Арина, мне долго упрашивать? Сестра скривилась, но украшение отнесла. Вот и ладно. Не нужно мне такого счастья, ни от кого. Дорогие подарки я могу принять от мужа, а все остальные идут лесом. * * * На бал я ехала крайне недовольная. Да, куафер помог чем мог. И волосы мои уложили так, что цвет особо в глаза не бросался, и украсили богато, и цветами, и лентами, и кожу напудрили – опознать во мне Лейлу было нельзя. Но цесаревич Василий… Эх, не умею я с такими кадрами работать. Еще в том мире терялась. Давать каждому – простите, до костей сотрется. Да и просто противно. Обламывать жестко – напакостят в ответ. Не раз случалось. А то как же! Он же такой, ну просто чумовой, из грязи вылез в князи, корона на голове уже не умещается, аж на задницу съехала, и тут самому Ему отказывает какая-то коза! Да за такое… Вот мне и прилетало. И за такое, и за сякое, и за всякое. Везет некоторым женщинам, они как-то умеют отказывать так, чтобы никого не обидеть. А я… Увы. И еще раз – увы. А потому на бал я ехала как на каторгу. Храмов подбадривал меня, но действовало плохо. Ладно, мне просто сыграть поаккуратнее. А там… Можно залечь дома еще на пару дней, а потом уезжать с чистой совестью. Пару раз заезжал Романов. Уточнял насчет Милонега, но я мало что могла сказать. Дневник отдала, остальное же… Дура была. В упор козлиной сущности под мундиром не видела. Романов понял, покивал и отвязался. В целом, я подтвердила его теорию о бабах-дурах, так что человек не напрягался. Не стоит думать, что он такой уж узколобый. Но вот принято так. Как во времена плантаторского Юга. Женщина – нежное и хрупкое существо. Мужчина ее опекает. А мысль о том, что на хрупкой даме можно поля пахать и огороды окучивать… даже если она ему приходит в голову, человек все равно молчит. Ведь не поверит никто. Или того хуже – поверит. Бледно-голубое платье, в тон сапфирам, изящно ниспадало складками. – Машенька, соберитесь. Если все пройдет хорошо, уедем уже через три дня. Лучшего стимула мне и не надо было. Я расправила плечи и принялась подниматься по лестнице, опираясь на руку супруга. * * * Первый бал, второй бал… я человек не тусовочный. И здесь я поняла это со всей определенностью. Шумно, в глазах рябит, в носу чешется… Дома с книжкой куда как лучше. Да простят меня те, для кого тусовка – это профессия. Они идут «торговать мордой», и даже успешно. Для них это работа, для них это образ жизни. А у меня нет такой нужды. Для меня это адова каторга. Точка. Но приходится улыбаться и кланяться, а потом кланяться и улыбаться. Получается неплохо. Кстати, в статусе я не сильно потеряла, став из княжны Горской – госпожой Храмовой. Интересно, почему так? Разъяснил муж. Сильная семья, сильный юрт, незапятнанная фамилия, а разница в возрасте… что такого? Наоборот, меня будут рассматривать как умную и предприимчивую особу. Была молодая жена, стала молодая вдова, привилегий больше, ответственности меньше… Прагматизм! Понимать надо! * * * В этот раз цесаревич Василий ждать себя не заставил. Явился с небольшой свитой, раскланялся направо и налево, протанцевал пару танцев с симпатичными девушками и соизволил заметить нас с Храмовым. – Сергей Никодимович, рад вас видеть. – Ваше высочество… Супруг склонился в поклоне. Я сделала то же самое. Улыбнулась. – Мария Ивановна, вы просто очаровательны сегодня. – Благодарю вас, ваше высочество… Улыбки, комплименты… – …надеюсь, вы останетесь в столице? Сезон только начался… Ну да. Сезон начинается два раза в год. Если не ошибаюсь, в том мире это весна и осень. На лето было принято уезжать из столиц… Здесь примерно так же. Конец лета – и начало весны, с поправкой на местные реалии. На новогодние праздники, на летний выезд на воды… Как по мне – хуже жизни и не придумаешь. Таскаться с бала на бал, с вечеринки на прием, но кто меня спрашивать будет? – …танец? – Да, разумеется, ваше высочество. Ёжь твою рожь! Пока я была в задумчивости, меня тут уже ангажировать успели. На танец. И хорошо, если один. Плохо. Вальс. Ладно, хорошо, что не полонез или мазурка, там бы я точно озверела, а вальс танцевать легче всего. Особо сложных фигур тут нет, слушай музыку и старайся не отдавить ноги партнеру. Если б еще этот партнер молчал! Так нет же! – Мария, вам нравится в столице? – Москва всегда великолепна, ваше высочество. – Так жаль, что вы живете в провинции… Тебе, может, и жаль. А мне – нет. – Провинция замечательно подходит, чтобы рожать и воспитывать детей, ваше высочество. – Вы еще так молоды, Машенька, вам еще рано думать о детях… – Увы, ваше высочество, женская и мужская молодость суть вещи разные. Если вы можете оставаться молодыми до седых волос, нам, женщинам, намного раньше приходится и устраивать свою судьбу, и заканчивать свой женский век. Цесаревич хмыкнул. – Вы не хотели бы остаться в столице на этот сезон? – Я сделаю так, как повелит мой супруг, – похлопала я ресницами. – Сергей Никодимович просто не понимает, что вы молоды, вам хочется развлекаться, веселиться… Хочется. В Березовский. К своему огороду, на свободу, и вообще… Я же понимаю, что мы разговариваем об одном, а подтекст совсем другой. Хотите остаться в столице? Со мной? Так вот, ваше высочество, – не хочу. О чем и намекаю в ответ. Я замужем, я себя прекрасно чувствую, собираюсь родить мужу наследника и изменять ему не стану. Неинтересно мне ваше предложение. Никак. Цесаревич это понимает, но кому ж понравится, когда рыбка с крючка срывается? Вот и кружат меня по залу. Не просто так, нет… А с умыслом. Когда заканчивается музыка, мы оказываемся рядом с небольшим альковом. Туда меня и впихивают, кстати с большой ловкостью, свидетельствующей о немалом жизненном опыте подобного рода. |