Онлайн книга «Маруся. Провинциальные игры»
|
А, какая разница! Те, кто родился в одной семье, частенько глотки друг другу готовы за старую чашку перегрызть, а он за Машу кому хочешь что хочешь отгрызет. Ага, нашелся один такой! Как же Ване было горько и стыдно, что не понял, не сообразил, не распознал подвоха! А мог бы, еще как мог! Когда они приехали, дом уже потушили. И мать… Маша опять взяла все на себя и не пустила его к телу. И Ваня был ей за это искренне благодарен. Он смог бы и посмотреть, и опознать, если понадобится, но… кто бы хотел увидеть свою мать – такой? Ваня не хотел. Маша посмотрела, а потом… Откуда взялась эта женщина? Ваня сразу и не понял, что случилось. Но темный силуэт выступил из-за дома, а потом грохнуло нечто и начала оседать на землю Маша. И только тогда он понял, что это выстрел. Один? Или нет? Ваня так и не понял. Но Маша падала, и единственное, что он смог, – это упасть рядом с ней, прижать тело сестры к себе и закрыть. Пусть собой. Пусть лучше он… лучше его… Рядом тихо всхлипывал упавший навзничь вслед за братом Петя. И голос Елпифидора Семеновича, раздавшийся рядом, прозвучал божественной музыкой. – Все, закончилось. Малой, вставай… ох… а барышня-то как? Ваня подскочил, словно его шилом ткнули со всей силы. Как? КАК!? Маша лежала на земле. И лицо у нее было спокойное-спокойное. Как будто… И на платье было стремительно расползающееся черное пятно. Неужели?.. Даже про себя это было слишком страшно сказать, и Ваня зажмурился, понимая, что он дрянь и трус, но… хоть минуту! Хоть минуту той нормальной, спокойной и счастливой жизни – верните?! Пожалуйста… – Так… Сильные руки отодвинули его в сторону. Дотронулись до Машиного тела. – Жива. Мелкий… Петька? – Да… – Рысью за фельдшером! Не то не успеет! Как же Петя помчался! Только что был здесь – и вот уже его нет. И Ваня знал – найдет. Из-под земли достанет фельдшера, и все будет хорошо, только… – Так. А ты, малой, иди сюда, – обратился строгий взгляд на Ваню. – Д-да? – Возьми. Прижми к ране и держи покрепче, понял? Она крови много потеряет… Платье Маши было разорвано, и на груди виднелась рана. Какое оно – пулевое ранение? Набухающая черной жидкостью дыра казалась небольшой, но отчего так много крови? Так страшно. Так… Ваня послушно прижал к темному пятну что-то белое и с радостью увидел, как темных струек стало поменьше. – Вот как чуял, платок с собой захватил чистый, – прогудел околоточный. И направился куда-то в темноту. Туда, где возились и матерились пожарные. Туда, где слышались хриплые крики и визги. Какие-то совсем уж нечеловеческие… свинью там, что ли, режут? Маша ничего не слышала. Лежала молча, и Ваня этому даже был рад. Ей ведь так не больно, правда? Лучше, чтобы не болело… Он и сам не понимал, что бормочет под нос: – Сестренка, ты потерпи… ты только дождись, сестренка… * * * Фельдшер себя ждать не заставил. Почти прибежал… Ваня его помнил еще с тех времен, когда в доме появилась Маша. Опустился на колени рядом с телом, профессионально отодвинул Ваню чуть в сторону и сунул ему в руки большой фонарь. – Свети! Рядом, со вторым фонарем в руках, застыл Петя. А фельдшер осматривал рану, что-то делал… и Ваня понял, что все будет хорошо, когда звякнули инструменты. Какие-то… он бы и под угрозой жизни не смог понять, что делают с его сестрой, но он видел, что фельдшер спокоен. Не так бывает, когда умирает пациент… Нет, не так. Маша выживет? Правда? Он будет светить, чтобы фельдшер все видел, и Маша выживет! Обязательно! Она ведь будет жива, правда? Пока он не отпустит фонарь… Глупо? Смешно? Пусть так. Но пальцы Вани закостенели на металлической рукояти. И когда ему что-то сказали, он даже не сразу понял, что именно. А всего-то и надо было – погрузить Машу в коляску, уже можно, теперь это более-менее безопасно, и везти домой. А уж там заниматься всерьез, вытаскивать пулю, промывать рану и прочее… Но это – там. А здесь уже все сделано, ее можно будет довезти до дома без опаски. Что еще надо? Ничего. Откуда-то принесли дверь, на нее осторожно переложили Машу и понесли. И грузили ее так же осторожно. Ваня не смог поехать с сестрой – места не было. Поехал Петя, втиснулся кое-как. А Ваня остался. В голове было пусть и холодно. Мысли словно пеплом присыпали. Но одно он должен был сделать, точно… Шаг, второй… Вот и женщина, которая стреляла в его сестру. Жена генерал-губернатора. Дарья Благовещенская. Только вот спросить Ваня у нее ни о чем не мог. В этих глазах, в этом безумном лице не осталось ничего человеческого. Безумное животное, и все этим сказано. Безумное страшное чудовище. За что, как… Бесполезно. Все – бесполезно. * * * Александр Викторович Благовещенский тоже вряд ли когда забудет эту ночь. Вечер прошел плохо. Александр сидел перед камином, грел в руках бокал с коньяком и думал, что жизнь пошла куда-то не туда. Не так она пошла, а где и когда – уже и не понять. Казалось в молодости, весь мир перед тобой, а что оказалось? Дарья… Он помнил, как впервые увидел Дашу – краснеющую, смущенную, растерянную… и пожалел. Не полюбил, нет. Но понял. Вот стоит перед ней человек, который станет ее мужем. Стоит, смотрит, а что от него ждать? Как с ним жить? Как это – вообще? И он заговорщически улыбнулся девушке. – Все будет хорошо. Обещаю. – Правда? – Даю слово. И все было хорошо – до какого-то момента. Они поженились, почти сразу же у них родилась Ирэна… имя, правда, подбирала Даша, хотелось ей покрасивее, он-то все равно дочку звал Иришкой, а Даша сердилась и говорила, что это так простонародно… как девка крестьянская. А он не слушал и все равно звал. Иришка его любила. Папы часто не бывало дома, так что ж поделать? Служба такая, где прикажут, там и рубишь врага, а сидя в поместье, ни чинов, ни орденов не дождешься. Даша это понимала. |