Онлайн книга «Маруся. Провинциальные игры»
|
– Якобы? – остро поглядел на меня Благовещенский. Я покачала головой. – Именно якобы. Я точно знаю, что его отец умер. И его мать тоже умерла. – Вот даже как? Я медленно опустила глаза. Потом подняла их и посмотрела в глаза Благовещенскому. Пусть видит, что я говорю правду. – Именно так. Я могу поклясться чем угодно, что мать ребенка умерла. Она просила меня позаботиться о малыше – и я выполню ее просьбу. Я знаю имя отца ребенка и я знаю, что он тоже умер. Я даже знаю, где его могила. Но Анна просила меня не называть никому его имя. Да и ее настоящее имя тоже. – Анна – ненастоящее? – Она иностранка, – охарактеризовала я женщину-полоза. – Благородная? Хм. А змеи – благородные? – Нет. Если вы имеете в виду титул – она не титулованная и не из дворян. – А отец малыша? – Из нетитулованных дворян. Не особо богатый, не особо знатный, ничего серьезного. Даже без магии. И пойдите скажите, где я соврала? А что все это больше ста лет тому назад было – ну и что? Меня про людей спрашивают, а не про даты. – Понятно. Магию у малыша мы пока проверить не можем, она позже активируется. Я кивнула. Позже, конечно. И как приятно, что у людей магия показывается только с началом периода полового созревания. Есть исключения, но очень редкие. Типа вундеркиндов. – Вы точно все это знаете? – Могу чем хотите поклясться. Хоть своим здоровьем, – честно ответила я. Александр нахмурился. Такими вещами здесь не клянутся и не бросаются. – Думаю, таких жертв не требуется. Итак, кому мог понадобиться ваш ребенок? – Старший, что интересно. Благовещенский понял меня мгновенно. – Если бы младший – вы бы подозревали родственников Сергея Никодимовича? – А вы бы их не подозревали? Ответом мне было ехидное фырканье. Дверь распахнулась. На пороге стоял старший лекарь. На руках у него сидел вполне себе бодрствующий и гневно шипящий Нил. У второго, стоящего чуть дальше, плачем заходился Андрюшка. – Держите ваших драгоценных, госпожа. Я протянула руки, и на них увесисто легло тепленькое живое тельце. Нил обхватил меня за шею и тихонько зашипел. Александр пару минут подумал, а потом принял у второго лекаря надрывающегося Андрюшку. Малыш икнул от неожиданности, но потом замолчал и уставился на взрослого дядю. А кто это такой? А что я у него делаю на руках? Живые… Спасибо тебе, Господи! От всей души – СПАСИБО!!! – Что там было со снотворным? – Ничего, госпожа. Проснулись бы спокойно. Я выдохнула. Повезло. Ёжь твою рожь, мне безумно повезло, так, что хоть ты свечки во всех церквях ставь. Пудовые. А могла ведь и яд дать. Могли дуре-бабе яд подсунуть и сказать, что снотворное. Или… – Я так и не спросила – она сама детей усыпить решила или кто еще? – Сейчас спросим. Допросим, – пообещал мне Александр. – Спасибо, – искренне сказала я. Подождем результатов допроса. Сама я не пойду, у меня нет сил расстаться с малышами. А тащить их к этой дуре… Я просто боюсь. Не сдержусь, пришибу стерву тупую, а детям на убийства смотреть рановато. Это из категории двенадцать плюс, и не раньше. А лучше – и еще попозже. * * * Допрос проводил Александр Викторович, он и рассказал мне о результатах. Нянька действительно решила сама дать детям сонный корень. Делают так в семьях, например, когда у малышей зубки режутся. Чтобы поспали хоть чуть-чуть. Это не опиаты, это совсем другое. Успокоительный сбор, плюс заговор, плюс немного магии. Стоит дорого, но с пятью-то тысячами рублей? Да еще вперед полученными, представляете? Там и надо на кончике ножа, можно чуток потратиться. Она искренне боялась, что малыши раскричатся. Андрюшка – без нее, останется в одиночестве, проснется, испугается, распищится. Нил – а кто бы не развизжался, если его потащат ночью черт-те куда, да еще показывать будут невесть кому? Так что сонное зелье было ее инициативой. Полностью. А могло бы быть и чужой. Я схватилась за голову. – Да, недоработка. – Эту идиотку я заберу. Год в тюрьме ее думать научит. – Год? – Мало? – Я бы прибила, – честно сказала я. – А что со следами? – Стоял там, у калитки, какой-то человек. Стоял достаточно долго. Потом обильно посыпал следы черным перцем и ушел. – Ёжь твою рожь! Благовещенский покосился, но ничего не сказал. И правильно. Не трогайте моего ежика! – Этот след тоже обрублен. – Вот видите, Александр Викторович, судьба мне ехать с вами. – Куда? – К Демидову. На встречу. И детей с собой возьму, выбора нет. – Это безумие. – Это – жизнь. – Мы еще завтра об этом поговорим, – пообещал мне мужчина и откланялся. Я улеглась в детской, на кровати няньки. Спать не хотелось. Хотелось лежать и слушать. Слушать тишину, в которой сопят два маленьких носика. И понимать, что мне помог только счастливый случай. Только он. Сегодня я была близка к безумию. Если бы что-то с детьми… все равно с кем из них… Я бы не пережила этого. В той жизни у меня детей не было, и я не понимала, КАК это бывает. А вот здесь у меня они есть. И я точно знаю, что ради них пойду на все. Нормально ли это? Вот не знаю. И рядом ни одного психолога. Ну и пусть! На самом деле все очень просто. Я должна найти врага раньше, чем он меня. Но кому может понадобиться Нил? Кому? Ладно, будем разбираться по мере досягаемости врагов. И первый на очереди – Демидов. * * * Почту в Березовский привозили на поезде. Примерно раз в десять дней. Как поезд придет, так и привезут, и отвезут на почтамт. А там рассортируют и развезут по домам. Вот мне и привезли… Странно. Я ничего не ожидала. – Мария Ивановна, вам письмо. – Давай сюда, – кивнула я горничной. Здесь было два пакета. Первый – скорее, бандероль. Такая… вроде посылки. Не слишком толстой. |