Книга Одноклассники бывшими не бывают, страница 50 – Ашира Хаан

— Это… слишком внезапно… — я глотала воздух нежданной, острой надежды.

Вот так просто? И не надо умирать от боли мне, не надо отказываться от сына ему? Все будут счастливы и довольны?

— Я приеду к тебе? Можно? — спросил он.

— Да! — ответила я быстрее, чем успела подумать.

Его теплые руки, его нежные поцелуи, его близость, которая отменит всю ту черную боль, что раскинула щупальцы в моем теле…

Всего одно слово — и даже солнце будто сияет ярче.

— Я тебя очень-очень люблю, Рит, — сказал Соболев так радостно, что я чуть не расплакалась. — Буду через пятнадцать минут!

Я нажала кнопку отбоя и прижала телефон к груди.

Все. Все. Все.

Кончилось все плохое. Навсегда кончилось. Со всем остальным мы справимся.

Так! Надо же голову помыть! Пока я тут выла от безысходности, я даже зубы чистила через раз. И убраться! Сейчас, сейчас, только тело какое-то тяжелое со сна, но я приму душ и взбодрюсь, а кофе мне сварит он…

…очнулась лежа щекой на покрывале.

Солнечные пятна переместились обратно к окну — не полдень, всего часов десять.

И в руке у меня телефон.

Мне ведь звонил Соболев? Да?

Открыла список входящих — но последний звонок был от курьера, привозившего вчера пиццу.

Неужели мне приснился этот разговор?

Такой реальный… такой — счастливый.

Я завыла, расплющив лицо о диван. Завыла страшно, безнадежно — так нельзя, нельзя, чтобы во сне случались чудеса, которых не может быть в реальности!

В коридоре раздались шаги, и меня тут же подкинуло — ключи! Ключи от моей квартиры только у Соболева, я забыла их забрать!

И он приехал!

Мы поговорим!

Обязательно поговорим и что-нибудь придумаем, не бывает такого, чтобы ничего нельзя было придумать, я же виновата, я отказала!

Но в комнату вместо Соболева вошел незнакомый мальчишка с темными вьющимися волосами. Посмотрел на меня сердито и сочувственно одновременно.

— Ты… Матвей? — спросила я растерянно.

Зачем он послал своего сына? И где он сам?

— Нет, — он резко качнул головой, мягкие кудри метнулись рассыпчатой волной. — Я Андрей.

— Ч-ч-что?.. — мне показалось, я потеряю сознание.

— Это я, мама. Я выжил. Очнулся в руках врачей. Они обманули тебя — не могли же они признать, что ошиблись.

Кто-то всхлипнул. Наверное, я.

— Приемные родители рассказали мне только вчера. Я сразу поехал к тебе. Не хочу больше жить с теми, кто обманывал меня столько лет, — он сердито нахмурился, и я узнала эту морщинку между бровей — как у бывшего мужа. — Ты ведь примешь меня, мама?

Я хотела встать, но кажется у меня отнялась нижняя часть тела. Тогда я просто протянула руки, и Андрей — мой Андрей! Такой красивый! — бросился и обнял меня.

О, господи…

Горячее счастье заливало меня волной.

Но вдруг обнимавшие меня руки разжались, и я вновь почувствовала холод.

Над Андрюшей стоял Соболев и держал его за шкирку, как котенка.

— Пойдем, парень. Будешь у меня жить.

— Что ты делаешь?! — я была в шоке, но не могла даже приподняться — опиралась на руки, а они подламывались, словно в мышцах не осталось ни капли силы. — Верни!

— Зачем тебе сын? — поднял брови Илья. — Ты уже привыкла жить без детей. Это же веселее — можно путешествовать и тратить деньги на всякую ерунду.

— Потому что он умер! — отчаянно крикнула я, протягивая руки к Андрею, но он смотрел на Соболева и улыбался.

— Нет! Ты отказалась от нас и теперь заслуживаешь умереть в одиночестве!

За окном взревела машина, и реальность вдруг раздвоилась. Я видела Соболева, который уводил моего сына от меня и одновременно пустую, залитую солнцем спальню, в которой никого не было.

Это сон?

Он еще длился — что-то говорил Андрей, хлопали двери, сердился Соболев, но я уже пыталась выцарапаться из него, проснуться усилием воли.

По залитом солнцем полу пробежала рыже-белая кошка и вспрыгнула на мою кровать. Тоже сон? Или реальность?

Она тяжело запрыгнула мне на грудь и уткнулась носом в лицо. Заурчала.

Я попыталась поднять руку, но это оказалось совершенно невозможно, словно кто-то привязал ее к кровати. Тяжесть в груди все росла, становилось тяжело дышать, но кошка сидела и смотрела на меня зелеными глазами.

Потихоньку, по миллиметру, одним усилием воли я стала двигать пальцы.

Просто сдвинуть руку с места, больше ничего не надо.

Просто двинуться.

По своей воле…

Всего одно самостоятельное решение.

Крошечное, незаметное движение пальцев.

Ну еще чуть-чуть… мне уже не хватало воздуха, но я продолжала пытаться.

Рука шевельнулась…

…и вдруг будто лопнула туго натянутая прозрачная пленка между мной и миром.

Я открыла глаза.

Никакой кошки, конечно, не было. И Соболева, и взрослого Андрюши — ничего не было. Только солнечные пятна на полу, крики детей за окном и мой телефон, лежащий на полу экраном вниз.

Я подняла его — по стеклу паутиной расползались трещины.

Села, откинула одеяло. Конечно, я спала в своей постели, а не на диване в большой комнате. Рядом на столе валялись таблетки.

Я взяла упаковку и отправилась в ванную.

Выдавила их из блистера на ладонь, высыпала в унитаз и смыла.

Не для того я выбралась из ада невероятными усилиями, чтобы кто-то засовывал меня обратно только потому, что не хватило ума и такта вовремя промолчать.

Пошел к черту, Соболев.

*****

Остаток лета я решила посвятить только себе. Если уж так вышло, что мое вдохновение так сильно зависит от настроения, значит надо сделать так, чтобы настроение всегда было в плюсе. Набрать побольше ярких впечатлений, пропитаться августовским теплом, звездными ночами и сытым, урожайным летом.

Я баловала себя пенными ваннами с хвойным маслом, выводила гулять в парк, качала на качелях, покупала себе мороженое и красивые платья, читала радостные книги, убаюкивала добрыми фильмами и вовремя укладывала спать.

Мне нравилось гладить чужих кошек, пробовать новую еду, ездить в новые места, болтать со старыми подружками, навещать маму с букетами полевых цветов — все это давало свои плоды.

Такого умиротворения в душе я не чувствовала, наверное, никогда в жизни.

Увы — с творчеством это не помогало вообще никак.