Книга Ход королевы, страница 77 – Уолтер Тевис

– Я шахматистка, – тихо сказала Бет.

– Ну разумеется, дорогая, – кивнула миссис Блокер. – И христианка.

– Вот в этом я не уверена.

Миссис Блокер в изумлении уставилась на нее.

– В общем, я не буду это зачитывать публично, – добавила Бет.

Миссис Блокер подалась вперед и отобрала у нее заявление.

– «Всехристианский крестовый поход» уже вложил немалую сумму…

Этот блеск в глазах Бет тоже уже видела много лет назад.

– Я верну вам все деньги. – Она встала с кресла, подошла к письменному столу и достала чековую книжку, на мгновение почувствовав себя принципиальной дурой. Это были деньги на авиабилеты для нее, для Бенни и для женщины из Шахматной федерации США, которая должна была их сопровождать. А также деньги на проживание в московской гостинице и на непредвиденные расходы во время путешествия. Но в низу чека, присланного ей по почте месяц назад, в графе «Цель расхода», где обычно пишут «оплата за свет» или «за аренду», кто-то – возможно, сама миссис Блокер, – написал: «На христианское служение». Так что Бет вырвала чистый бланк из чековой книжки, указала сумму 4000 долларов для «Всехристианского крестового похода», а внизу написала: «Полное возмещение убытков».

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, дорогая, – сказала молчаливая мисс Додж с неожиданным сочувствием и даже участием.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась Бет.

До отлета в Москву оставалось пять недель.

* * *

Бенни она дозвонилась с первой попытки.

– Ты спятила, – сказал он, выслушав ее.

– Так или иначе, я отказалась, и поздно идти на попятную.

– Билеты уже оплачены?

– Нет. Ничего не оплачено.

– «Интурист» ^[78] бронирует номера в гостиницах по предоплате.

– Я знаю. – Бет не нравился тон Бенни. – У меня на счете две тысячи долларов. Было больше, но я много потратила на дом в Лексингтоне. Для поездки нужно еще три тысячи. Как минимум.

– У меня нет таких денег.

– Как это нет? Ты же умеешь зарабатывать.

– У меня их нет.

Последовало долгое молчание.

– Позвони в Шахматную федерацию, – продолжил Бенни, – или в Госдепартамент.

– В Федерации меня не любят, – сказала Бет. – Они считают, я мало делаю для популяризации шахмат.

– Ну так сходи на «Вечернее шоу» и к Филу Донахью ^[79].

– Черт возьми, Бенни, не говори ерунду.

– Ты чокнутая. Какая тебе разница, во что верят эти кретины? Кому и что ты собираешься доказать?

– Бенни, я не хочу ехать в СССР одна.

– Идиотка! – заорал он вдруг в трубку. – Долбаная идиотка, мать твою!

– Бенни…

– Сначала отказалась возвращаться в Нью-Йорк, теперь запорола все дело! Вали в свой СССР без меня, твою мать!

– Ладно, наверно, я зря отказалась от этих денег. – Бет внезапно охватил озноб. – Наверно, не следовало возвращать им чек.

– «Наверно» – любимое слово неудачников, – ледяным тоном процедил он.

– Бенни, мне очень жаль.

– Хватит. Ты с самого начала была занозой в заднице, такой и осталась. Не хочу больше с тобой говорить.

В трубке щелкнуло, и зазвучали гудки. Бет положила ее на рычажки телефона. Она все испортила. Потеряла Бенни.

Через некоторое время она позвонила в Шахматную федерацию и прождала на линии минут десять, прежде чем директор соизволил ответить. Он был любезен, полон сочувствия к ее проблемам, пожелал успехов в Москве, но сказал, что у Федерации нет лишних денег.

– Большую часть дохода мы получаем от продажи периодических изданий. Четыреста долларов, которые вы от нас уже получили, – это все, что мы можем для вас выделить.

Из Вашингтона с ней связались по запросу только на следующее утро. Некий О’Мэлли из Бюро по делам культуры, выслушав Бет, разразился речью о том, как счастливы все были в Госдепартаменте узнать, что она едет на московский турнир, чтобы «уделать русских в их коронной игре», и спросил, чем он может помочь.

– Мне нужны три тысячи долларов на эту поездку. В ближайшие дни.

– Посмотрим, что тут можно сделать, – сказал О’Мэлли. – Я перезвоню вам через час.

Он перезвонил через четыре часа. Бет все это время бродила то по кухне, то по саду и даже решилась позвонить Анне Реардон, которую «Всехристианский крестовый поход» должен был приставить к ней в качестве сопровождающей. Анна Реардон имела рейтинг 1900 или около того в Женской шахматной лиге, а значит, более или менее разбиралась в шахматах. Бет однажды разгромила ее на турнире где-то в западных штатах – практически смела весь ее лагерь с доски. Но на другом конце линии никто не ответил. Тогда она приготовила себе кофе и принялась листать выпуски Deutsche Schachzeitung в ожидании звонка от О’Мэлли. Теперь ее почти физически тошнило от собственной глупости. Вот так просто взять и выкинуть деньги от «Всехристианского крестового похода»! Четыре тысячи долларов – ради красивого жеста.

Наконец зазвонил телефон.

С ней опять связался О’Мэлли. Не вышло. Он страшно извиняется, но государственные фонды не могут выделить ей финансирование так быстро – нужно время на рассмотрение заявки и утверждение в разных инстанциях.

– Однако мы обязательно пошлем с вами нашего представителя, – пообещал он.

– А нельзя получить три тысячи долларов наличными или чеком? Без дополнительных бумажек? Это не такая уж большая сумма. Мне не нужно государственное финансирование на подкуп советского правительства, я всего лишь хочу взять с собой в Москву двух помощников.

– Извините, – сказал О’Мэлли. – Мне правда очень жаль.

Повесив трубку, Бет вышла в сад. Завтра утром она отправит чек в вашингтонский офис «Интуриста» и поедет в СССР одна или с сопровождающим, которого найдет для нее Госдеп. Она все-таки учила русский и не будет чувствовать себя совсем беспомощной. В любом случае, все советские шахматисты знают английский. А к турниру она станет готовиться самостоятельно, без Бенни. Она уже много месяцев тренируется сама. Бет допила кофе. Она тренируется сама почти всю жизнь.

Они просидели семь часов в зале ожидания аэропорта Орли, и когда наконец подошло время посадки на борт «Аэрофлота», пассажиры выстроились в очередь к молодой женщине в униформе цвета хаки – она ставила штемпели на билеты и внимательно изучала паспорта. Бет и мистеру Буту, оказавшимся в самом хвосте, пришлось прождать еще час, но как только они все-таки добрались до стойки регистраторши, терпение Бет было вознаграждено, потому что женщина в униформе воскликнула: «Чемпионка по шахматам!» – и улыбнулась так светло и широко, что эта улыбка удивительным образом преобразила черты ее лица. А когда Бет улыбнулась в ответ, женщина сказала: «Удачи вам!» – и это прозвучало так искренне, словно она действительно желала ей удачи. Женщина была, конечно же, русская – никто из американских чиновников не узнал бы Бет ни в лицо, ни по фамилии.