Онлайн книга «Piccola Сицилия»
|
Je ne sais pas son nom, je ne sais rien de lui. Il m’a aimée toute la nuit…
[101] Жоэль любила эти французские песенки. Она не засыпала без них и всегда, как только песня заканчивалась, требовала новую. И чем печальнее, тем лучше. На грустных она улыбалась, а на веселых скучала. Возможно, когда Ясмина пела грустную песню, Жоэль чувствовала ее сильнее. Ясмина сооружала для них обеих убежище из простыни, и свет ночника становился далеким солнцем, пробивавшимся сквозь простыню, точно сквозь пелену тумана. Bonheur perdu, bonheur enfui, Toujours je pense à cette nuit
[102]. Мы должны быть сильными, шептала Ясмина, никому не верь, кроме твоей матери, слышишь, amore? Там, снаружи, есть люди, которые нас не любят, они желают нам зла, но я не допущу этого! Ты будешь счастливым ребенком, всегда с мамой и с папой. Он вернется, поверь мне, он нас защитит от этих людей, он увезет нас отсюда далеко-далеко, в красивое место, где нам ничто не будет угрожать! Он замечательный, чудесный человек, твой папа́, вот он на этом фото. А здесь – тут мы были еще маленькие, видишь? Если бы ты только слышала его голос! Они так и не записали его на пластинку, это глупо с их стороны, они думали, что он будет жить вечно. Но не бойся, он вернется. Бабушка молится, но молитвы не помогают. Вернуть человека может только любовь. Мы должны о нем думать, так сильно думать, чтобы его сердце почувствовало, потому что наши сердца связаны, они через море бьются в унисон! Хуже всего были дождливые ночи. Когда Жоэль давно уже спала и тяжелые капли стучали по оконному стеклу, в душе Ясмины поднимался страх. В темноте ей опять мерещились привидения из сиротского дома, которых она уже давно, казалось, победила. А ведь теперь ей нельзя бояться. Она уже не ребенок, а мать и должна отгонять страхи от Жоэль! В такие ночи ей недоставало Виктора с такой остротой, что все ее тело ныло от боли. Однажды она не выдержала, оставила спящую Жоэль, надела поверх ночной рубашки длинное пальто и побежала под дождем по пустым улицам к кинотеатру, поднялась в каморку Морица, который еще не спал и испугался, увидев ее с мокрыми волосами. – Ясмина? Она шагнула к нему, дрожа от холода, встала так близко, что он чувствовал ее дыхание. Он снял с нее мокрое пальто и повесил сушиться на стул. – Что случилось? – Держите меня крепко. Пожалуйста. Она стояла перед ним и ждала, пока он не сделал к ней шаг и не обнял ее. Она закрыла глаза и приникла к его теплой груди. Это было все. Он держал ее. Не больше, но и не меньше. И он не отпустил ее, когда она хотела уйти, она рассказала ему все. Про слова Сильветты и про пустоту, что поселилась в ней. Мориц был потрясен и разгневан. – Завтра же пойду к ней и… – Нет, ни в коем случае! – Но это же подло. Это же… Он хотел ей сказать, что это неправда. Что Виктор ее любил. Но понял, что сам не очень в том убежден. – А вы бы обрадовались, если бы это была правда, – неожиданно жестко сказала Ясмина. – Но… нет, почему? Она пристально смотрела на него. – Вы обрадовались бы, если бы его не было в живых. Вам не стыдно? – Но, Ясмина, как вы можете такое… – Все ведь болтают о нас. Все. Мориц испугался. Того, как воинственно и внезапно она опустила забрало. Вместо того чтобы сделать то же самое, он отступил. – Но… я, нет, Ясмина, вы так не думаете. – То есть вы ничего не чувствуете, когда видите меня? – Я бы никогда… Глаза ее сузились: – Почему у вас нет подруги? Здесь так много красивых женщин. А вы прячетесь в своей норе. Даже Сильветту не захотели. У вас холодное сердце, Мори́с. Она повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за плечи: – Погодите. Она замерла. В глазах стояли слезы. Она дрожала. – Простите меня, – пристыженно сказала Ясмина. – Иногда я и сама хочу, чтобы он умер. Чтобы закончилась эта неизвестность. Нет ничего хуже. Вдовы могут горевать, жены могут радоваться. А я словно тень. Вам следует держаться подальше от меня. Отпустите меня. Я не принесу вам счастья. – Ясмина… – Он не мог ничего сказать. Но нежно привлек ее к себе. Ее тело напряглось, но тут же Ясмина поняла, что это лишь теплое объятие, и она расслабилась, как взбаламученное море, над которым вдруг улегся ветер. Она слышала стук его сердца, но тело его ни о чем не говорило. – Мори́с, вы слишком хороши для любви. – Что вы имеете в виду? – Вы приличный человек. Но любовь неприлична. Она сжирает сердце, она алчная, бесстыжая и лютая. Вам все это не нужно, и когда закончится война, вы вернетесь в свой упорядоченный мир к вашей верной женщине. Но разве можно любить, не сойдя при этом с ума? Кто ценит в любви только ее светлую сторону, наверное, проживет спокойную жизнь, но она будет монотонной, как год без смены времен. Кто не познал темную сторону любви, тот никогда по-настоящему не жил. – Упорядоченного мира больше нет, Ясмина. Если я и вернусь, то в пустыню, усыпанную обломками. В развалины. – К Морицу возвращались слова. Нужно было лишь говорить то, что думаешь. – И неизвестно, жива ли Фанни. А может, она нашла себе другого. Да и помнит ли она меня. Любовь не живет долго. Как бы красиво она ни называлась, она скоротечна. Для всех нас главное – выжить. И о счастье можем говорить лишь после того, как нам это удастся. Ясмина отстранилась и посмотрела ему в глаза. И потом произнесла слова, смутившие его: |