Книга Герцог-дьявол, страница 13 – Мэдлин Хантер

– Вы весьма изобретательны. Я и не думал ничего слизывать, но после того как вы мне это подсказали, не прочь рассмотреть и такую возможность.

– Может быть, нам стоит поговорить о чем-нибудь другом, кроме еды?

– Если вы настаиваете. Вы, к примеру, можете объяснить мне одну простую вещь.

– Простые вопросы мне подходят, ведь я простая женщина.

– Едва ли вас можно назвать простушкой. И тем не менее… Скажите мне: чего вы боитесь? Или кого? Вы можете сообщить это, не раскрывая своего имени.

Он смотрел на нее очень серьезно.

Вопрос поразил Аманду. Она и не предполагала, что своим поведением обнаружила собственные страхи. Даже от себя она гнала дурные мысли прочь.

– Почему вы думаете, что я чего-то боюсь?

– Ваше опасение оказаться застигнутой в моем обществе очевидно. Кроме того, я вижу некую опаску в ваших глазах. Сам я меньше всего подхожу на роль источника, вызывающего такой страх, ведь не нападал на вас в саду, и вы прекрасно понимаете, что я не намерен совершать ничего подобного и сейчас.

В последнем она не была так уж уверена. Она знала, что с этим мужчиной должна держаться осторожно, кем бы он ни был, герцогом или кем-либо еще. Она боялась, потому что понимала: даже без всякого явного насилия с его стороны может оказаться очень уязвимой, как любая женщина.

Что касается других ее страхов… то здесь его любопытство посягало на слишком сокровенные вещи. Трудно быть женщиной-загадкой. Окружающие постоянно норовят разгадать ее. Аманда решила продемонстрировать некоторую откровенность, скормив герцогу историю, которая бы его немного успокоила.

– От меня многого ждут. Многого требуют. И эти требования не включают вечеринки и свидания с герцогами или с кем-то еще.

– Вы имеете в виду ожидания и требования вашего семейства?

– Родители бросили меня в очень раннем возрасте. Отец сбежал, а мать поместила меня в закрытую школу. В настоящее время я отыскала свое место в жизни. И если обнаружится, что я провела ночь у мужчины, меня прогонят.

Герцог задумался, потягивая вино из бокала.

– Значит, вы зависимый человек. Надеюсь в том месте, которое вы себе нашли, к вам хорошо относятся, даже если за вами наблюдают.

– Да, относятся, в общем, хорошо.

– И все-таки вы чувствуете себя очень одиноко, я полагаю.

Его слова пронзили ее как кинжалом. Он точно охарактеризовал самую суть ее нынешней жизни: то, что она скрыла от самой себя, – однако девушка сделала вид, что он не совсем прав.

– Почему вы так думаете? Вряд ли у герцога может быть опыт в подобных вещах.

– Есть разные виды одиночества. О, я вовсе не хочу сказать, что пережил нечто подобное. Я жил в роскоши, и мои родители всегда были рядом. Тем не менее они оставались абсолютно безразличны ко мне. Я был прямым наследником. Для них я являлся неким воплощением цели и долга, не более. – Он сделал большой глоток шампанского. – С моим братом все обстояло еще хуже. Я пытался ему помочь. Пытался стать для него хорошим братом.

Он был совсем пьян. В трезвом состоянии он никогда бы не стал рассказывать ей ничего подобного.

– Однажды я неожиданно вернулся из университета, – продолжал он. – И вошел в тот момент, когда у него был урок. Его учитель… – Лицо Габриэля напряглось. – Уверен, вам известно, что существуют люди, готовые воспользоваться любой властью, которая случайно достается им, даже если это власть над ребенком. Гарри было восемь лет, и учитель бил его палкой. Я даже не помню, за что.

– И что же вы сделали?

– Избил самого учителя, после чего попросил отца выгнать его. Я присутствовал при отборе новых учителей и назвал кандидатуру следующего. Затем, оставшись с ним наедине, сказал ему, что, если когда-нибудь он тронет моего брата или просто дурно поступит с ним, заметив, что наши родители не обращают на это никакого внимания, я убью его. – Он опрокинул последний бокал вина. – Этот учитель оказался просто замечательным.

– Вы спасали своего брата от долгих лет унижения. Теперь вы спасаете брата от женщин, преследующих его на балах.

Он рассмеялся ее словам.

– Вы никогда не думали о том, чтобы выйти замуж и таким образом получить независимость от своих нанимателей?

– О да, надежный выход для любой женщины и путь к реальной защите от жизненных бурь. То, о чем вы говорите, – рабство, скрепленное законом, из которого нет никакой надежды сбежать.

– Согласен. Я на вашей стороне.

– Я имела в виду не все браки, а только те, в которые бедные женщины вступают от отчаяния.

– Значит, вы все-таки подумывали о чем-то подобном.

Каким образом ему удалось вывести их беседу на эту тему?

Он с явным любопытством взглянул на нее.

Об этом-то как раз она могла ему рассказать. В конце концов, она ведь больше никогда его не увидит.

– Встретился один мужчина вскоре после того, как я закончила школу. Я была молода и доверчива. – Она сделала глоток шампанского, чтобы перебить внезапно возникшую горечь во рту. – Это старая и банальная история.

– История еще об одном человеке, который вас бросил?

В его тоне и в глазах читалось явное сочувствие. Они взглянули друг на друга, и она осознала: он прекрасно понимает, что с ней произошло, и осуждает Стивена, а не ее.

Поняла она и то, что он никогда не завлек бы ее сюда, окажись она невинной, а тогда в саду предположил, что она обладает определенным эротическим опытом.

Она не могла отрицать, что от него исходит особое притяжение. Беседа с ним у камина создавала иллюзию домашнего уюта и дружеской доверительности независимо от того, какие еще эмоции могли проскальзывать в ходе их общения. Конечно, его уверения, что свидание ограничится бокалом вина и светской болтовней, были лишь частью игры. Ему, несомненно, требовалось гораздо большее, но создавалось впечатление, что эта доверительная беседа была для него очень важна.

Ей, конечно, стало бы легче, если бы с каждым новым маленьким откровением между ними не возникали невидимые связи. Она хотела, чтобы он так и остался для нее совершенно чужим: уснул, а проснувшись, забыл о ее существовании.

Габриэль с трудом подавил зевок, что вселило в нее надежду.

– Значит, вы не замужем, – сказал он. – Я задавался этим вопросом, видите ли.

– Нет, я не замужем. И я ни от кого не завишу.

– И кто же вы в таком случае?

Она рассмеялась, потому что правда вертелась у нее на языке и она готова была признаться, но вовремя удержалась. Синий чулок, секретарша и… воровка.

– Вы ставите свой вопрос так, как будто на него может быть только один ответ. Для вас, по-видимому, так и есть. Вы можете сказать: «Я – Лэнгфорд». Из всех ваших привилегий эта самая важная: осознание того, кто вы есть, с момента рождения и до момента смерти.