Книга Пятьдесят свиданий с врагом, страница 76 – Елена Дженкинз

– Даже я осуждаю. Ты хоть продезинфицировал себя после нее?

Тони взглянул на экран – и у него глаза на лоб полезли.

– Охренеть, – выдохнул он и вопросительно посмотрел на Оливера, который нынче преследовал не только Джун, но и самого Тони, судя по всему. – Ты кому-нибудь уже успел отправить?

– Только своей девушке, – заплетающимся языком ответил тот.

– А кто твоя девушка, напомни?

– Шейла. Мы учимся вместе.

Класс. А казалось, хуже, чем вчера, уже не будет. Тони усмехнулся от такого везения. И стало ясно, почему Джун его заблокировала. Решила, что он ей изменил. Ночью еще сомневалась, а увидев фотку, поверила, значит.

Серьезно, Бэмби? Это твое мнение обо мне?

«Как и твое – обо мне», – ответил ее вредный голос.

Начинается, и тут она.

Уйди, Джун, дай оклематься.

Он налил себе минералки в стеклянный стакан и приложил к виску, остужая воспаленный мозг. Уселся в потрепанное кресло и вспомнил все, что делал вчера после ссоры.

Да ничего сверхъестественного, если вдуматься. Сначала поехал на север города и, пересев в спортивный «астон мартин», измотал себя на гоночной трассе, очищая голову от мыслей. Не помогло. Чтобы не оставаться одному и не думать, позвонил Люку, и тот позвал в клуб, познакомить со своей новой девушкой, более сговорчивой, чем Уитни.

Девушкой оказалась полуголая алкоголичка, которая повисла на Тони и сделала селфи, облизав ему лицо, как доберман. Он отцепил ее от себя и приказал, чтобы удалила фотку, и ведь сделала вид, что удалила…

Ой всё. Как же задолбали эти искатели хайпа.

Люк был трезвый, но несчастный, нес чушь о том, что все женщины – меркантильные суки. Слушать этот бред было невозможно. Женоненавистничество Люка уже в печенках сидело, если честно, в одной зоне с тупостью Потти-Поттса. Тони в тот момент будто прозрел, осознав, что пора менять круг общения. Он реально затосковал по Крису, адекватному человеку со здоровой психикой. И даже йетти Чейз показался светочем среди мракобесия.

В общем, он попрощался с Люком, попутно предупредив, чтобы не додумался переспать с потасканной тусовщицей, которую подобрал не пойми где, и тот обиделся. Сказал: «Ты мне просто завидуешь, Андерсон!» – и грубо послал. На том и разошлись.

Итого, Тони пробыл в клубе минут двадцать.

Дальше он поехал к Кайдену, который ночевал в офисе редакции «My Daily Mail». Там Тони и остался до рассвета, опустошая алкогольные запасы Кая и философствуя о том, что лосось, конечно, – красный и холодный, но Тони и Джун не лосось. Вот в чем проблема.

Раскладной диван, на котором он лежал, был насквозь пропитан въедливым, тошнотворным запахом сладкого кондиционера, но мест поудобнее не нашлось.

Кайден стоя печатал текст, слушая в пол-уха и поддакивая время о времени. Сказал, книгу пишет. Потом кузен привез Тони домой в его же «лэндровере», а себе вызвал такси и вернулся на работу.

Всё, больше ничего не было. И он рассказал бы Джун об этом прямо сейчас, если бы она его не заблокировала, маленькая демонесса.

Тони злился на себя, на нее и ситуацию в целом, потому что хорошо помнил, какой мстительной становилась Бэмби в дурном расположении духа, – вернее, она такой бывала когда-то. Но ведь с тех пор она повзрослела. По крайней мере, он все еще в это верил…

Паб оказался забит под завязку. Гудел подвыпивший народ, звенели бокалы вина и кружки эля. Ароматы горячих блюд заставили вспомнить о голоде, смех посетителей – о том, что есть еще на свете люди, которые умеют радоваться жизни.

Старина Кларксон сегодня прибыл первым. Психолог наизусть помнил предпочтения своих клиентов не только в выборе людей, но и в выборе напитков, поэтому, когда Тони подошел к столу, официант уже принес воду с лаймом для него и колу для Джун.

Поздоровавшись, Кларксон надел очки с круглыми желтыми линзами, выловил из своего стакана дольку лимона и начал натирать испещренную пигментными пятнами худую руку.

Как говорится, у каждого свои секреты красоты.

– Почему вы с Джун не вместе приехали? – удивился психолог.

– Разминулись.

– В дороге?

– Во мнениях.

Тони сбросил блейзер, потому что стало жарко, и поправил футболку, которую специально надел, – ту самую, с разбитым сердцем. Может, у Джун совесть взыграет и вдохновит на извинения.

– Любопытная аппликация, – вскользь заметил Кларксон. У него было необычное ассиметричное лицо, и когда он хмурился, да еще светотень играла, то выражение становилось нечитаемым, как на портретах Модильяни.

Тони нравилось искусство, думал даже устроить вместе с Джун тур по Европе летом, после получения диплома, но сейчас все планы повисли в воздухе. Тут бы до Рождества дожить.

– Добрый вечер! – раздался громкий голос Бэмби, наполненный искусственным счастьем, и Тони, сидевший спиной к проходу, повернулся, чтобы поздороваться.

– Добрый вечер, Джун, – сказал Кларксон…

…а Тони так и не произнес ни слова, застыв в пол-оборота и таращась на эту бунтующую всадницу апокалипсиса.

Она выпрямила волосы. Вылизала, на зло ему. Они блестели, как крыло ворона, вызывая у Тони отторжение. Но и этого мало. Джун надела платье оранжевого цвета – единственного цвета, который он не терпеть не мог, и она об этом знала.

Короткое облегающее платье закрывало ее потрясающие ноги до середины бедра; тонкие руки были затянуты эластичной оранжевой тканью до запястий. Квадратный вырез декольте подчеркивал бледность кожи и тусклость старого кулона, который Джун получила от семьи Эвери. Детский кулон ее отца.

Это намек на изменника? Типа оберега от мудаков?

Ха-ха. Смешно. Он оценил.

На губах – помада бледно-оранжевого цвета, который с натяжкой можно было назвать персиковым.

Весь ее внешний вид вызывал только одно желание: раздеть ее и умыть. Но сначала все-таки раздеть. Разложить на столе вместо ужина… Он прищурился и провел языком по нижней губы.

– Отлично выглядишь, – соврал, мысленно стирая ладонью ее помаду, снимая платье, при взгляде на которое болели глаза.

– Спасибо, ты тоже, – скептически ответила она, равнодушно обведя взглядом его футболку, и невозмутимо села рядом.

И теплой волной накрыло в присутствии Джун. И плевать, что поссорились.

– М-м, что же мне заказать? Может, лосося? – воодушевленно заговорила она с собой. – А впрочем, я ведь не знаю, откуда идут поставки и где его выращивают. Пожалуй, обойдусь салатом и орехово-овощным пирогом.

Следующий час разговор шел ни о чем. О погоде, еде и подготовке к Рождеству в Иден-Парке. Джун притворялась, что все прекрасно. Кларксон натирал руки лимоном.