Книга И оживут слова. Часть I, страница 78 – Наталья Способина

— После. После все, — отмахнулась Злата и бросилась в сеновал.

Все остальное после. Сейчас главное — помочь Радимушке.

В раскрытых воротах показался Радим, с трудом удерживавший бьющуюся Всемилу.

— Я помогу! — Злата попыталась перехватить руку Всемилы — на щеке Радима уже цвели алым три царапины.

— Я сам! — стиснув зубы, ответил Радим. — Его убери. Убью!

— Кого? — не поняла Злата, отступив в испуге.

Не тронулся ли умом Радим? Кого убрать? Кого убьет?

— Его! — мотнул головой Радим в сторону отступившего Олега.

Тот, казалось, и не слышал. Он расширившимися глазами смотрел на Всемилу и то сглатывал, то судорожно облизывал губы.

— Не смотри! — рыкнул Радим и поспешил к крыльцу.

Олег отступил еще на шаг, а Злата в растерянности следила за тем, как Добронега быстро перехватывает руку Всемилы и все-таки убирает ее от лица сына, как Радим, шатаясь, поднимается по крыльцу, и не понимала, за что убьет? Что случилось?

— Что случилось? — Злата в растерянности повернулась к белому как полотно Олегу.

— Давно так? — хрипло выдохнул Олег, глядя на закрывшуюся дверь.

Злата знала, что сейчас еще и ставни наглухо закроются, и ворота. Дом Добронеги словно исчезал из мира в такие моменты.

— Давно, — тихо ответила Злата. — Что тут было?

Олег только замотал головой, словно не мог произнести ни слова. Ладно. Все после. Сейчас другое нужно.

— Ты уходи, Олег. Мне ворота запереть нужно, кабы не увидел кто.

Олег встрепенулся, словно только сейчас очнулся.

— Злата, я… Злата… все не так. Радим не так понял. Я…

Скрипнула дверь, и с крыльца усталой походкой спустилась Добронега. В такие моменты годы словно разом ложились ей на плечи и у Златы начинало ныть в груди. Добронега подняла голову и посмотрела прямо на Олега. И странный то был взгляд, недобрый.

— У платья ворот разорван, — негромко сказала она, не сводя взгляда с Олега.

— У… у какого платья? — растерянно прошептал Олег.

— Всемилиного!

— Так Радим вон что… Я… Нет! Добронега, нет!

Олег отчаянно замотал головой, и Злата, даже не понимая, о чем речь, поверила ему в тот же миг. Он не может врать. Просто не умеет.

— Правду рассказывай! — строго сказала Добронега.

— Всемила попросила помочь ей. Я пошел. А там… она странное что-то говорила. А потом с ней это… Давно это, Добронега?

— С детства, — устало проговорила мать Радима, и Злата вдруг поняла, что не одна она верит Олегу. Вот теперь бы Радимушку убедить.

— Вы делали что с этим?

— Ты иди, Олег, — перебила Добронега. — Радим сейчас слушать не станет. Мы после поговорим. Всемилка… она… Посмотрим, что завтра скажет. Сейчас иди.

Злата с разрывающимся сердцем смотрела на Олега, который в этот миг выглядел так, будто не было ему и пятнадцати зим. И чувствовала она его боль, видела, что он уже и с побратимством попрощался, и со Свирью.

Со вздохом заперев на засов тяжелые ворота, она погладила притихшего Серого. Сейчас нужно было набраться сил на долгую, бесконечную ночь.

Олег вернулся утром. Злата увидела в распахнутое окно, как Добронега отпирает ему ворота и они о чем-то беседуют. Всемила наконец уснула, и Злата знала, что проспит та теперь до вечера. Так что самое время попробовать накормить осунувшегося Радимушку, утешить, успокоить. Сделать хоть что-то.

Радим неслышно подошел сзади, обнял, прижал к себе крепко и зарылся носом в волосы. Златка улыбнулась и накрыла его руки своими. Все наладится. Они справятся. И тут Радим так сжал руки, что Златка невольно вскрикнула. А он, даже не обратив внимания, бросился вон из горницы. Только тут Злата поняла, что Радим увидел побратима. Она побежала следом, путаясь в подоле. Ну что ж этот Олег? Совсем ума нет?

Только куда ей было угнаться за Радимом? Хвала Богам, что Добронега с Олегом стояла. Горяч был Радим, ой, горяч, когда дело Всемилы касалось. Вот и сейчас на месте его удерживало лишь то, что Добронега положила ладонь на сыновью грудь. Злата подбежала ближе.

Олег выглядел таким же осунувшимся, как и они все, да еще на его щеке расцвел большой синяк. Злата приблизилась к Радиму, протянула руку коснуться плеча, но передумала. Мать сейчас он скорее послушает.

— Зачем пришел? — в голосе Радима слышалось столько злобы, что Злате стало страшно. Редко он бывал таким, а уж коли бывал, так жди беды.

Олег глубоко вздохнул, посмотрел на горшок, который сжимал в руках, и протянул его Добронеге:

— Вот. Это… Это для Всемилы.

— Для Всемилы?! — громыхнул Радим. — Из ума выжил, раз решил, что я ей что-то из твоих рук теперь дам?

Олег сказать что-то хотел, но только воздухом поперхнулся и еще ниже голову опустил.

— Уходи, забирай то, что принес, и чтобы духу твоего не было. Вернешься — головы не сносишь.

Олег медленно поднял голову, посмотрел на Радима, и у Златы слезы на глаза навернулись. Ну куда он пойдет? Он же один в целом свете, да даже если сделал он что Всемиле… Только сердце не верило, что сделал. Не мог он!

— Радимушка, — начала Злата, — давай Олега послушаем.

— Златка! Не лезь, куда не просят.

— Нет, Радим, пусть Олег сперва все расскажет, а потом уж будем решать, идти ему куда или не идти, — твердо произнесла Добронега.

Радим, прищурившись, посмотрел на мать, потом на Злату.

— Сговорились?

Злата опустила взгляд.

— Пусть говорит, — повторила Добронега.

— Говори, только быстро, — бросил Радим Олегу, а сам прочь отошел да еще спиной повернулся, словно что чудное на заборе увидел.

Олег бросил взгляд в спину побратима и быстро заговорил. Редко когда он говорил так быстро по-словенски. Не иначе готовился.

— Эта трава здесь не растет. Я вчера у купцов, что с севера, купил. Отвар поможет.

Говорил он все это, глядя на горшок. Злата смотрела на его побелевшие пальцы, сжимавшие горшок, и ей очень хотелось, чтобы Радим не был так упрям и чтобы Олег объяснил хоть что-то, а потом она услышала голос Добронеги:

— От чего поможет, Олег?

— От… от того, что вчера было. Она ведь не сразу такая. Сначала беспокойная, верно? Если раньше выпить, то не будет ничего. Просто уснет и проснется отдохнувшей.