Книга Второй месяц весны – это апрель, страница 1 – Саша Денисова

слу 2 чай

2.1 2.2 2.3 2.4 2.5 2.6 2.7

слу 3 шай

3.1 3.2 3.3 3.4 3.5 3.6 3.7

слу 4 чай

4.1 4.2 4.3 4.4 4.5 4.6 4.7

ску 5 шай

5.1 5.2 5.3 5.4 5.5 5.6 5.7

слу 6 чай

6.1 6.2 6.3 6.4 6.5 6.6 6.7

ска 7 чай

7.1 7.2 7.3 7.4 7.5 7.6 7.7

слу 1 чай

1.1 1.2 1.3 1.4 1.5 1.6 1.7

В этот день вода падает с неба. На деревьях не видно листьев, на головах людей – улыбок. Пасмурно. Пахнет мокрой улицей.

Серый пятиэтажный дом. Безлюдный двор. Из подъезда невозмутимо вышла худая девушка и вытянула телефон из кармана чёрной толстовки. Тёплым пальцем гладила экран. Искала, что включить послушать.

Осенний дождь стукнул по руке и нарушил сенсорный контакт, отчего список воспроизведения завис.

Она протёрла мобильник, врубила случайную группу и, воткнув наушники, отправилась к центру города.

Пройдя четыре музыкальные композиции, девушка приметила, что люди вокруг засуетились. К ней кинулся широкоплечий парень в армейской куртке с треугольной нашивкой, выдернул наушник и проорал:

– Гра-ад!

Ухватил её за плечо и мощно толкнул в направлении бомбоубежища, куда сбегалась встревоженная толпа. Девушка помчалась вместе со всеми.

###♯###..!

Прилетели взрывные волны. Она потеряла контроль, упала в слякоть и больно ударилась о скользкий камень. В её глазах путаница. В носу запах бетонной пыли, вскопанной земли и новогодних салютов.

Играет группа Warsaw. Но музыки и бьющегося стекла не слыхать. Уши чувствуют лишь противнейшее пищание:

щЪсиии-ищЬсиии-ищьсиии-и

Девушка поползла на брюхе к песочным тюкам, заслоняющим окно. Пропихивала увесистые мешки ногами, пока не очутилась в тёмном подвале. Отыскав одинокую кирпичную стенку, присела там и растерянно огляделась.

Холодно. В задымлённом воздухе разлит аптечный запах спирта. Кругом прибывающие люди. Некоторые заляпаны тёмно-бурой грязью, иные – свежей кровью, а третьи тащили на носилках четвёртых.

К пострадавшей девушке возвращался слух, и монотонный звон постепенно утихомирился.

Внизу беготня, испуганные крики и сумятица. Наверху разрушение материи, грохотанье и частые шлепки железа.

Это уже третья воздушная бомбардировка, от которой надо прятаться в подземное укрытие. Но девушка не ощущала себя в укрытии. Сидела на грязном полу отдельно от других и прослушивала Joy Division.

К ней незаметно приблизился санитарный медик, подсветил фонариком и задал вопрос:

– Ты в порядку?

Вынув наушник, девушка переспросила:

– А-а?

– Локоть дай ’глянуть, – настоятельно потребовал врач, указав исхудалым пальцем на запачканный рукав толстовки.

– Всё хорошо. Вон, им лучше помоги, – буркнула девушка и кивнула на тех, кто уже никогда не сможет ходить.

Медик подступил ближе, заботливо осмотрел руку, а затем двинулся к следующим пострадавшим.

Спустя полчаса в сырой подвал явились спасатели. Докладывали, что ракетный обстрел закончился и можно отсюда выбираться. Начали вытаскивать тяжелораненых. Убитых пока не трогали.

Девушка отряхнулась и пошла к свету. Она взбежала по бетонным ступенькам и, миновав сумрачный коридор, оказалась у входа в бомбоубежище.

Выйдя на промозглую улицу, заметила примчавшийся тёмно-зелёный джип, откуда вылезли два военных журналиста. Пока один устанавливал на штатив телевизионную камеру, другой схватил микрофон и встал у пожарной машины.

…Думшъ – Бу-Дум – Ду-Думшъ…

Где-то вдалеке раздавались фугасные взрывы. Девушка вставила в уши мягкие колпачки, чтобы всего этого не слышать, и потопала к своему жилищу под музыкальную композицию Living in the Ice Age.

По пути домой встречала закрытые магазины, выбитые окна и мёртвенно-бледную обречённость. Гуляла и не обращала внимания на всю эту безнадёгу.

Девушка слишком глубоко погрузилась в ритмичные звуки, из-за которых она опять утратила контроль. Чудом не врезалась в пехотный отряд: мимо шли солдаты, одетые в первоклассную униформу. Двигались одним строем. Девчонку не задели.

Шаг за шагом, трек за треком она приближалась к бесцветному дому.

Заглянув в подъезд, сдёрнула наушники и поднялась на второй этаж. Постучалась:

тук-снук-снок-с

Дверь распахнула миловидная женщина с ухоженными каштановыми волосами и заплаканными глазами.

– Саня! – ошарашенно крикнула мать. – Ты не поранена?

– Внутри или снаружи?

Дочь зашла в узкую прихожую, сбросила толстовку и повесила ту на крючок, рядом с папиной оранжевой каской.

– Так, не починай. Я серьёзно. Нужна помощь врача? Сходить за тётей Леной?

Мама трогала руки дочери, выискивая ушибы, порезы или кровоподтёки.

– Мне-то нужна, – пробормотала девушка и села на табурет. – Только доктор тут не поможет, – закончив говорить, она стащила запачканные штаны.

– Доча, любима, роблю всё возможное, щоб мы поскорей уехали отсюда, – напомнила мама и забрала грязную одежду.

– Да ладно, – безрадостно произнесла Саша. – Знаешь, уже привыкла к мысли, что в любой момент могу сдохнуть.

– Не выходь из квартиры!

– А школы-то работают… Что мне делать-то, а? Сидеть под кроватью и постоянно ждать? Ждать чего? Когда прилетит и в наш дом?

– Послухай, я написала всем, кому мо’гла. Завтра буду писать тем, кому не смо’гла раньше. Только б нам отправили при’глашение.

Мама не обнаружила свежих шрамов на теле дочери.

– Зачем мы кому-то нужны? Почему нас вообще должны куда-то там приглашать? – спросила Саша и посмотрелась в двустворчатое зеркало.

– На земле ще остались добри люди, – мать тоже погляделась в зеркало и поправила курчавые волосы. – Помимо то’го, взрослые часом умеют до’говариваться.

– Продать себя собираешься?