Книга Мое время - ночная пора, страница 38 – Мэри Хиггинс Кларк

— Здесь дама, — спокойно сказал он. — Иначе я поговорил бы с тобой по-другому, чтобы ты понял, гаденыш. Может, ты неплохо зарабатываешь, высмеивая людей, чего-то добившихся в жизни, но ты все тот же придурок с куриными мозгами, который заблудился в поисках туалета в Стоункрофте.

Подавленная этим обменом любезностями, Джин оглядывалась по сторонам, надеясь, что официанты не обратили внимания на происходящее, вдруг она заметила, что дверь приоткрыта. Джин не сомневалась в том, кто стоял за ней, стараясь поймать каждое слово их разговора.

Она посмотрела на Сэма Дигана. Тот поднялся.

— Если вы не возражаете, я, пожалуй, не останусь на кофе, — сказал он. — Мне надо распорядиться, чтобы проследили звонок.

Пегги Кимболл оказалась полной женщиной лет шестидесяти, излучавшей тепло и рассудительность. Ее волосы с проседью вились от природы; кожа лица была гладкой, если не считать тонких морщинок в уголках рта и глаз. Первоначальное впечатление Джин о Пегги Кимболл — серьезная женщина, которую не так-то просто вывести из себя.

Они обе заказали кофе.

— Дочь забрала детей час назад, — сказала Пегги. — А в семь часов мы вместе поели кукурузных хлопьев с какао... или в половине седьмого? — Она улыбнулась. — Ты, наверное, подумала, что вчера вечером услышала звуки Армагеддона.

— В колледже у меня первокурсники, — сказала Джин. — Иногда мне кажется, что мои студенты только вышли из ясельного возраста, а шума от них точно больше.

Официант налил кофе. Пегги Кимболл пристально посмотрела на Джин, ее шутливые манеры словно испарились.

— Да, я вспомнила тебя, Джин, — сказала она. — Доктор Коннорс устроил много усыновлений, помогая девушкам в твоем положении. Мне было жаль тебя, ведь мало кто приходил на прием в одиночестве. Большинство девушек сопровождал кто-то из родителей или еще какой-нибудь сопричастный взрослый, а иногда и отец ребенка, как правило, такой же перепуганный подросток.

— Не будем об этом, — спокойно сказала Джин. — Мы здесь затем, что я сопричастная взрослая, обеспокоенная судьбой девятнадцатилетней девушки, моей дочери, которой, возможно, нужна помощь.

Подлинники факсов забрал Сэм Диган, но Джин сделала с них копии, как и с отчета о сравнении ДНК, который удостоверял, что пряди волос с расчески принадлежат Лили. Она достала их из сумки и показала Кимболл.

— Пегги, представьте, что она ваша дочь. Вас бы такое не встревожило? Вы не сочли бы это угрозами? — Она смотрела Пегги в глаза.

— Конечно, сочла бы.

— Пегги, вы знаете, кто удочерил Лили?

— Нет, я не знаю.

— Бумаги должен был оформлять юрист. Вы знаете, услугами какого юриста или юридической фирмы пользовался доктор Коннорс?

Пегги Кимболл поколебалась, потом нерешительно произнесла:

— Сомневаюсь, Джин, что в твоем случае был юрист.

Она боится мне о чем-то рассказывать, подумала Джин.

— Пегги, доктор Коннорс прилетел в Чикаго за несколько дней до срока, вызвал искусственные роды и через несколько часов забрал у меня Лили. Вы не знаете, он регистрировал ее рождение в Чикаго или здесь?

Пегги задумчиво смотрела в чашку с кофе, затем посмотрела на Джин.

— Я не знаю, как обстояло дело именно с тобой, Джин, но мне известно, что иногда доктор Коннорс регистрировал рождение непосредственно, как будто приемная мать — родная.

— Но ведь это... незаконно, — возмутилась Джин. — Он не имел права так делать.

— Я знаю, что не имел, но у доктора Коннорса был друг, который знал о своем усыновлении, и всю свою сознательную жизнь потратил на поиски настоящих родителей. Это стало его навязчивой идеей, несмотря на то, что приемные родители горячо любили его и относились к нему не хуже, чем к собственным детям. Доктор Коннорс говорил, что стыдно говорить человеку, что он приемный ребенок.

— Но если вы предполагаете, что подлинного свидетельства о рождении могло не быть и юриста не привлекали... Значит, Лили считает, приемных родителей родными!

— Вполне возможно, особенно, если доктор Коннорс прилетал в Чикаго, чтобы собственноручно принять у тебя роды. Много лет подряд он отсылал девушек в тот дом престарелых. Как правило, это означало, что он обходил регистрацию рождения с занесением имени настоящей матери в свидетельство. Джин, есть еще кое-что, что ты должна знать. Рождение Лили необязательно регистрировали здесь или в Чикаго. Могли оформить «рождение на дому», например, в Коннектикуте или Нью-Джерси... В наших краях знали, что доктор Коннорс устраивает частные усыновления.

Она резко подалась вперед, накрыла руку Джин своей.

— Джин, теперь ты мне скажи. Это твои слова, что ты хочешь, чтобы твой ребенок был счастлив, и ты надеешься, что он растет в хорошей семье, где супруги любят друг друга и в нем души не чают. Уверена, то же самое ты говорила и доктору Коннорсу. Может, он в известной степени осуществил это, оградив Лили от желания разыскать тебя.

Джин испытала такое чувство, будто прямо перед ее ней с лязгом захлопнулись тяжелые металлические ворота.

— Если не считать того, что сейчас я должна разыскать ее, — ответила она. — Пегги, как я поняла, доктор Коннорс не все усыновления устраивал подобным образом.

— Не все.

— А значит, иногда он пользовался услугами юриста.

— Да, пользовался. Возможно, им был Крэйг Майклсон. Он по-прежнему практикует, но год назад переехал в Хайленд-Фоллз [20] . Уверена, ты знаешь, где это.

— Да, я знаю, где это, — кивнула Джин. Пегги допила кофе.

— Мне пора, через полчаса начинается мое дежурство в больнице. Джин, если я смогу еще как-то помочь тебе...

— Может быть, сможете, — сказала Джин. — Факт остается фактом — кто-то узнал о Лили, есть вероятность, что это произошло во время моей беременности.

Кто-нибудь еще из работавших в то время у доктора Коннорса мог иметь доступ к его архивам?

— Нет, — сказала Пегги. — Доктор Коннорс держал их под замком.

Официант принес счет. Джин подписала его, и женщины вместе вышли в вестибюль. Джек Эмерсон, с газетой на коленях, сидел в кресле напротив конторки портье. Он кивнул Джин, которая прощалась с Пегги, и остановил ее, когда она проходила мимо, направляясь к лифту.

— Джин, больше никаких вестей от Лауры?

— Нет, — ее заинтересовало, почему Джек Эмерсон в отеле. Понятно, что после безобразной сцены вчера вечером, ему вряд ли хочется встречаться с Робби Брентом. И когда он заговорил, ей показалось, что он прочел ее мысли.

— Я хочу извиниться за вчерашнее, — сказал Эмерсон. — Надеюсь, ты понимаешь, что это его гнусные измышления... Я не просил у Лауры этот снимок. Я отправил ей приглашение на встречу выпускников, а она вместе с письменным подтверждением прислала фотографию. Она, наверное, рассылает тысячи таких рекламных фотографий, и все их подписывает с поцелуями, объятиями и любовью.