Книга Где болит? Что интерн делал дальше, страница 24 – Макс Пембертон

Я не услышал страстной речи, на которую надеялся, о том, как потрясающе работать в клинике для наркоманов. С первого взгляда Эми производила впечатление крутой девчонки. Она подводила глаза голубым и красила губы ярко-розовой помадой, у нее была стрижка боб в стиле шестидесятых годов. Она носила женственные платья в цветочек и мило шепелявила. Однако по выходным она наряжалась в костюм викинга и участвовала в исторических реконструкциях, а еще подрабатывала звонарем в местной церкви. Круто? Совсем нет. Большинство людей, которых считают необычными, необычны в самом обычном смысле слова. Но Эми была по-настоящему уникальна с ее сочетанием стиля и интересов. По-моему, это сказывалось и на ее отношении к работе. Я был уверен, что мне ее должность не подойдет, но, сидя за стойкой и глядя сквозь закаленное стекло на наркоманов, дожидавшихся в приемной, я мысленно радовался тому, что существуют такие люди, как Эми, которым приносит удовлетворение то, что хаоса в мире стало меньше.

– Ты идешь на обед? – спросила она.

– Да, у меня записан новый пациент, но я что-то сомневаюсь, что он придет.

Как только я это сказал, передо мной возникла гигантская мужская фигура.

– Я на прием к врачу, – объявил посетитель.

На нем были темные очки и черная кожаная куртка. Крутой – абсолютно точно. Даже слишком крутой для нас.

– Врач – я. У вас назначено?

– Да. Меня зовут Хозе.

Естественно, это оказался мой следующий пациент. Редко в клинику забредали парни в дорогой обуви и с причесанными волосами.

– Присядьте, я вас сейчас приглашу, – сказал я и пошел за его делом.

Пока я копался в шкафу с документами, Брюс не отрываясь сверлил меня взглядом.

– Все в порядке? – спросил я, отыскав карту Хозе.

Брюс продолжал на меня глазеть.

– С Брюсом все в норме? – спросил я Эми, возвращаясь к стойке и открывая карту, чтобы по-быстрому пролистать.

– Бог его знает, – ответила она, закатив глаза.

Семейный врач направил Хозе в клинику по причине героиновой зависимости. Оказалось, что он был известным дизайнером из Бразилии.

– Как тебе кажется, вот этот мой взгляд, он был грозным? – спросил Брюс с другого конца комнаты.

– Понимаешь, есть тонкая грань между грозным и устрашающим.

Он изобразил другой взгляд, чтобы проиллюстрировать свои слова.

– Я старался, чтоб был грозный. Как тебе?

– Не уверена, но если хочешь получить по морде, то ты на правильном пути, – встряла Мередит из-за своего стола.

– Это я, пожалуй, оставлю без ответа, – сказал Брюс, глядя на нас уже нормально. – Иногда я и сам не пойму, как работаю здесь, в окружении невеж. Совершенно бессмысленно расходовать на вас тончайшее, сложное искусство сценической игры! Еще мгновение назад я был персонажем Пинкера, но сейчас вы мне сбили весь настрой.

Он поднялся и вышел из офиса. Все оставшиеся дружно закатили глаза.

Во многих смыслах Хозе отличался от большинства моих пациентов: у него не просто имелась работа – он был очень успешным и даже состоятельным. Он жил в собственной квартире, каждый день ел в ресторанах и носил дизайнерскую одежду. В отличие от остальных, он мог себе позволить покупать наркотики. Если прочие пациенты подсаживались на героин в попытке сбежать от реалий своей жизни, он начал его принимать, чтобы жить на полную катушку.

– В модной индустрии все на кокаине. Так уж повелось. И мне нравится кокаин. Он потрясающий. Лучшее, что изобрело человечество. Но я не мог спать, когда его принимал. Бесило это страшно. А потом, пару лет назад, один человек дал мне кое-что покурить, и я заснул без проблем, прямо сразу.

Хозе улыбнулся.

– Оказалось, это был героин.

Он произнес «героуинн», с ласкательной интонацией.

– Я его принимал, только если употреблял кокаин, чтобы заснуть и на следующий день нормально работать, но в последнее время начал потреблять ежедневно, а если не приму, начинает страшно болеть живот и вообще самочувствие поганое. Есть какое-нибудь лекарство, чтобы это прекратилось?

Он откинулся на спинку стула.

– Вы мне выпишете его?

Я поглядел на гору бумаг, которые должен был заполнить.

– Но вам еще надо ответить на множество вопросов, – сказал я.

Он покачал головой.

– Только не сегодня. Мне надо на работу. Может, вы дадите мне лекарство, а я приду как-нибудь в другой раз?

Теперь была моя очередь качать головой.

– Нет, так не получится. Есть два вида лекарств, и я должен решить, какое вам дать. На опрос потребуется время. И это очень важно.

Хозе испустил тяжкий вздох.

– Но мне уже сейчас паршиво! – откровенно признался он.

– Вы по-прежнему употребляете кокаин? – спросил я.

Он поглядел на меня возмущенно.

– Ну конечно! И не собираюсь бросать. Я же говорил, его нюхают все. Мне надо только слезть с героина.

В этом смысле он ничем не отличался от моих пациентов, принимавших одновременно крэк и героин.

Крэк, в каком-то смысле, – кокаин для бедных. Химически оба вещества очень близки; крэк – твердая разновидность кокаина, которую можно курить. Один и тот же наркотик для двух разных социальных эшелонов. Эффект крэка более выраженный, чем у кокаина, но в то же время быстротечный. Оба оказывают стимулирующее действие, поэтому тем, кто их употребляет, приходится принимать что-то, чтобы «притормозить» и нормально заснуть: возбуждение сохраняется гораздо дольше, чем собственно эйфория. После крэка или кокаина ромашковый чай не поможет. Героин же является седативным средством и творит настоящие чудеса. Однако в отличие от ромашкового чая вызывает сильную зависимость. Мои пациенты постоянно говорят, что хотели бы бросить героин из-за симптомов абстиненции, которые приходится терпеть, когда его нельзя достать, но от крэка отказываться не собираются. Хозе точно так же не хотел отказываться от кокаина.

Я попытался ему объяснить, что, хотя мы и можем дать ему лекарство, помогающее слезть с героина, ему надо подумать и об отказе от кокаина тоже.

– Я его все равно буду принимать. Дайте мне лекарство, чтобы не хотелось героин.

Меня поразило, как он считал один наркотик приемлемым, а другой – нет. Не имело смысла продолжать увещевания, поэтому я решил вернуться к вопросу кокаина в следующий раз.

Мы заполнили необходимые формы, и, поскольку он выкуривал только один пакетик героина в день, его можно было считать идеальным кандидатом на получение «Субутекса».