Онлайн книга «Танкист из штрафбата»
|
– Иди по дороге дальше и найдешь его. Идет тигр дальше по дороге, встречает бывалого охотника: – Ты – мужчина? – Да, я мужчина, – отвечает тот. – В таком случае покажи мне, какова твоя сила? – Слишком близко мы стоим друг к другу, стань немножко подальше! – говорит охотник тигру. Тигр отошел от охотника и стал поодаль. Тогда охотник говорит ему: – А теперь повернись ко мне лицом и смотри мне прямо в глаза, но не шевелись. Взял он лук и вогнал тигру стрелу прямо в лоб: – Вот тебе моя сила! Большей силы у меня нет! Так выпьем же, друзья, за то, чтобы наши охотники фашистскому «тигру» бронебойным всегда и везде попадали в лоб! – Руслик, ты просто поэт! Хорошо сказал! – оценил Иван. – Отличный тост! – добавил Сидорский. Все воодушевленно потянулись к кружкам. И тут раздался стук, дверь распахнулась, в избу вошел капитан Бражкин. Кружки медленно опустились обратно на стол, экипаж поднялся с мест. – Здравствуйте, – сказал он, – позволите войти? Татьяна Матвеевна поняла, что пришел начальник: – Пожалуйста, проходьте, милости просим к столу. Бражкин поблагодарил и сел вместе со всеми. – А вот выпивать, товарищ лейтенант, вы не вовремя задумали. В любой момент могут дать команду на марш, а у вас личный состав – нетрезвый, – заметил он. – Понял, – тут же отреагировал Иван, кивнул Сидорскому, тот виртуозно слил спирт из четырех кружек обратно во флягу, которая тут же, как у фокусника, исчезла из виду. А Катя, молодчина, быстро наполнила кружки морковным чаем. – Хороший тост сказал ты, Руслан, – произнесла с легкой укоризной в адрес Бражкина Татьяна Матвеевна. – И не выпить его нельзя! За то, чтобы вы побеждали в бою, за победу, дорогие вы мои! Как мы вас ждали… С горечью шли эти слова, из глубины души. Она взяла кружку, встала, за ней поднялись и остальные. От души чокнулись. Все краем глаза следили за хозяйкой. Она аккуратно, в один глоток выпила спирт, запила водой из чашки, так же незаметно появившейся рядом, как и исчезнувшая было фляга. Потом перевела дух и села, вслед за ней опустились на свои места танкисты и Катя. Бражкин из вежливости взял кусочек хлеба и небольшую картофелину в мундире. Поблагодарил, встал из-за стола и, сославшись на дела, направился к выходу. Родин пошел проводить. На улице Бражкин не преминул вставить, впрочем, без запала: – Родин, ты в своем уме? Кто разрешал спиртягу жрать? – Ну, это ж наркомовские, по капле, – сделав смущенное лицо, проговорил Иван. – В армии без команды и бздеть нельзя! – Есть, не бздеть без команды! – вытянулся Родин. – Учить, что ли, тебя, дурня, что пьяному – первая пуля и первый снаряд. – Понял, виноват, товарищ капитан. – Смотри мне… Бражкин ушел, а Иван вернулся за стол с легкой усмешкой. – Пронесло? – поинтересовался Сидорский. Иван неопределенно махнул рукой, а Кирилл заговорщицки предложил: – Может, еще нальем, он уже не придет? – Я тебе сейчас налью сам знаешь куда, – ответил Иван беззлобно. А Татьяна Матвеевна, заметно повеселев, задорно заметила: – Эх, мужики, ну, не можете радоваться жизни без выпивки! – Кто бы говорил, – пробурчал Кирилл. Она встала, подошла к деревянному сундуку, достала завернутую в холстину гармонь и положила ее на стол. – Это «ливенка», – сказала хозяйка, погладив гармонь, как живое существо. – Моему мужу Володе в 1914 году перед отправкой на фронт подарил его отец Афанасий Прокопьевич. Ее можно было купить за 22 рубля, а корова тогда стоила, между прочим, 24 рублика. Хозяйка растянула мехи, слегка путаясь в клапанах, заиграла простенький мотивчик и запела весело и залихватски: По селу тропинкой кривенькой В летний вечер голубой Рекрута ходили с ливенкой Разухабистой гурьбой… …По селу тропинкой кривенькой, Ободравшись о пеньки, Рекрута играли в ливенку Про остатние деньки. Замолчав, призадумалась. – Это вроде блатная песня? – спросил Сидорский. Хозяйка вздохнула и, не глядя на Кирилла, сказала: – Это, милый человек, Сергей Есенин. Может, слышали, был такой русский поэт. – Слышали, – за всех ответил Иван. Тонкий томик с поэмой «Анна Снегина» и другими стихами лежал в его командирской сумке. Это было московское, достаточно редкое издание. Книжку он никому не показывал, это единственное, что осталось как память о мирной жизни. «Эта женщина пережила большое горе или испытания судьбы, – подумал Иван. – И совсем не похожа она на деревенских старушек. Каким злым ветром занесло ее сюда…» – А по виду вы, Татьяна Матвеевна, совсем не деревенская, а городская, – учтиво заметил Родин. Хозяйка грустно улыбнулась и вдруг попросила: – Раз вам нельзя, так налейте мне немного! Сидорский с радостью вытащил флягу и плеснул в кружку хозяйке. – На Руси воины, идя в бой за Отечество, обращали свои души, сердца и молитвы к небесному воинству, к святым Георгию Победоносцу, Ивану Воину, Сергию Радонежскому, Александру Невскому. И пусть их духовные силы сохранят вас, ребята, оберегут от смерти в бою, отведут огонь. Спаси и сохрани! Хозяйка перекрестила каждого, после этого кружки вновь соединились над столом. После паузы Татьяна Матвеевна ответила на полувопрос Родина: – Я родилась в Санкт-Петербурге, еще в прошлом веке. Мы жили на Лиговке, там я училась, потом вышла замуж… В общем, долгая история. Катя, поняв, что на этом воспоминания закончились, подошла к Деревянко и сказала так, чтобы слышали все: – Саша, ты просил заготовить горячей воды, я два котла поставила в печи. В ведро нальешь. В сарайчике бочка с холодной водой, тазик, там мы и моемся. А баньки у нас уже нет, была, да ушла на дрова. – Ребята, я тогда пошел? – Саня тут же встал из-за стола. – Давай, – кивнул Родин. – Кто первый встал, того и тазик, – бросил Деревянко. Он налил горячую воду из котла в ведерко и, попутно прихватив вещмешок, пошел в сарайчик. Сидорский, очищая картофелину, сказал ему вслед: |