Книга Притворись, что не видишь ее, страница 33 – Мэри Хиггинс Кларк

— И как только вы умудрились потерять всего несколько страниц? Почему всю копию дневника не потеряли? — Он был в ярости. — Оригинал — тот сразу пропал у вас целиком.

Через двадцать четыре часа детектив Слоун снова позвонил Болдуину, и тот воспользовался моментом, чтобы излить желчь.

— Мы тут каждую закорючку сидим изучаем, а оказывается, нам дали не весь текст. Оказывается, несколько страниц, в которых, возможно, содержится важная информация, исчезли! Оказывается, кто-то стащил их у вас прямо из-под носа! Где вы хранили свой экземпляр? На доску объявлений вывесили? А может, на улице? И еще приписали внизу, наверно: «Вещественное доказательство по делу об убийстве. Берите, не стесняйтесь».

Детектив Эд Слоун выслушал всю тираду, молча раздумывая над тем, как бы сейчас хотелось сделать с Болдуином что-нибудь эдакое, но вспомнил курс латыни, обязательный в военном училище. Тогда курсантам рассказали о том, что святой Павел, читая проповедь о смертном грехе, сказал: «Ne nominatur in vobis», что на латыни означает: «Не должны даже именоваться у вас» [5] .

«Весьма кстати вспомнилось, — подумал Слоун, — лучше не называть то, что мне хочется с ним сделать». Но пропажа дневника и нескольких страниц из его копии разозлила и Слоуна, ведь улики исчезли из его запертого сейфа для вещественных доказательств и улик, который стоял в его кабинете, который, в свою очередь, находился в полицейском участке.

Соответственно, он виновен в исчезновении. Ключи от сейфа и кабинета Слоун повесил на одно кольцо, связку носил в кармане пиджака. Пиджак он всегда снимал, поэтому ключи из кармана можно было вытащить, сделать дубликат и положить обратно так, что никто не заметит.

Замки сменили сразу после пропажи оригинала. Но Слоун не изменил привычке и по-прежнему вешал пиджак на стул, а ключи не вынимал.

Слоун попытался сосредоточиться на разговоре. Болдуин на мгновение смолк, и Слоун тут же вставил:

— Сэр, я сообщил об этом вчера, поскольку вам следует об этом знать. Сегодня звоню, чтобы сказать: мистер Ланди вряд ли сможет дать точные показания. Вчера он сказал, что читал переданный ему мисс Фаррелл дневник поверхностно. К тому же в его руках бумаги находились всего пару дней.

— Там же немного, — бросил Болдуин. — Его можно изучить до последней запятой всего за несколько часов.

— Но он его так и не изучил, о том и речь, — настаивал Слоун, кивнув Нику Марсу, который принес ему чашку кофе. — К тому же он может усложнить дело. Ланди заявил, что собирается нанять частного детектива. На встречу вместе с Ланди приходил его партнер, Стив Абботт, который активно защищал Ланди.

— Я понимаю Ланди, — буркнул Болдуин. — А новый человек расследованию не помешает, поскольку вы так бездарно загнали себя в тупик.

— На самом деле не совсем. Скорее встанет поперек дороги. Хотя, может, никто и не будет его нанимать. Недавно мне звонил Абботт, — сказал Слоун, — принес свои извинения. Сказал, что, вполне возможно, Ланди ошибся, заявив о пропаже страниц. В тот вечер, когда Лейси Фаррелл передала ему дневник, он был удручен и расстроен и потому не смог толком прочесть рукопись. На следующий день у него не было времени, чтобы заглянуть в записи. А потом вы забрали у него бумаги.

— Существует вероятность того, что он ошибается, и страницы все на месте, но нам теперь этого никогда не узнать, не так ли? — ледяным тоном сказал Болдуин. — Даже если он действительно ошибся с этими нелинованными страницами, стоит задуматься, ведь оригинал выкрали именно у вас, что означает одно: в вашем участке есть человек, который работает на обе стороны. Думаю, вам следует профильтровать весь участок.

— Мы этим уже занимаемся. — Эд Слоун решил не рассказывать о ловушках, которые он потихоньку начал расставлять, рассказывая в участке о новых вещественных доказательствах, спрятанных в его сейфе.

Болдуин закончил разговор:

— Держите меня в курсе. И постарайтесь не растерять новые улики по делу. Если они появятся. Хоть с этим справитесь?

— Да, сэр. Ведь это мы нашли отпечатки пальцев Саварано на двери в квартиру Фаррелл, — быстро проговорил Слоун. — Когда ваши ищейки признали Саварано мертвым.

В телефонной трубке раздались гудки — детективу Эду Слоуну удалось поддеть прокурора. «Один — ноль в нашу пользу», — подумал он.

При этом Слоун осознавал, что победа — пиррова.

* * *

Остаток дня сотрудники прокуратуры тихо ждали, когда Гэри Болдуин успокоится после новостей о безуспешном расследовании. Настроение поднялось, когда ему сообщили, что у свидетеля под защитой появилась новая информация для него.

— Буду ждать до последнего. Сделайте так, чтобы я поговорил с ней сегодня, — сказал он Джорджу Свенсону в Миннеаполисе.

После этого разговора Свенсон поехал к Лейси и остался ждать ее у дома в машине. Лейси вернулась с работы, но не успела войти в дом, как к ней подошел Свенсон.

— Начальство умирает от желания пообщаться с тобой, — сказал он, — так что сейчас будем звонить.

Они уехали на его машине. Свенсон был человек спокойный и пустых разговоров не любил. В Вашингтоне Лейси предупредили, что федералы на местах терпеть не могут программу по защите свидетелей и ненавидят работу с людьми, которые оказались не на своем месте. Унизительно работать нянькой.

С первого дня в Миннеаполисе Лейси приняла решение доставлять как можно меньше хлопот советнику, поскольку зависеть от чужого человека всегда неприятно. За четыре месяца она лишь однажды подошла к нему с необычной просьбой: разрешить купить мебель на уличных распродажах, а не в мебельном магазине.

Теперь Лейси чувствовала, что ей удалось завоевать скупое уважение Свенсона. По дороге тот поинтересовался ее новой работой.

— Мне нравится, — ответила Лейси. — В офисе я становлюсь самой собой.

Он хмыкнул — Лейси расценила это как знак одобрения.

Только Свенсону — единственному человеку во всем городе — она могла рассказать, как чуть не разрыдалась, когда Миллисент Ройс достала фотографию своей пятилетней внучки в балетной пачке. Ей вспомнилась Бонни и безумно захотелось очутиться дома. Но, разумеется, она не стала рассказывать ему об этом. В голове вертелась старая-престарая песенка:

За далью седых океанов, за морем, в лазурной волне.

Грущу о тебе постоянно — вернись поскорее ко мне.

Бонни, Бонни, вернись поскорее ко мне, ко мне...

Бонни, Бонни, вернись поскорее ко мне! [6]

«А моя Бонни совсем не за морями-океанами, — подумала Лейси. — Три-четыре часа самолетом — и вот она рядом. Сейчас расскажу прокурору, что удалось накопать, и, наверно, окажусь на шаг ближе к дому».