Книга Дух из черной комнаты, страница 12 – Жан-Франсуа Шаба

– Нам осталось спать всего четыре часа. Если я услышу хоть шорох…

Мои нервы были так взвинчены родительским недоверием (несмотря на зеленую балетку!), что я бросил:

– Вы всегда можете отправить меня в черную комнату, потому что таоракнаборстильсена там больше нет.

– Это не смешно, – сказал папа. – Мы с мамой работаем на тяжелых работах. Нам нужно высыпаться. А вы с сестрой устроили тут черт те что.

– Папа, я клянусь тебе: таоракнаборстильсен существует на самом деле. Он живет здесь, в квартире, уже давно! Поэтому-то она и стоила дешево!

Отец схватил себя за переносицу, пробормотал что-то и вышел из комнаты, ничего мне не ответив.

Я понял, что мне остается только лечь обратно в кровать. Я прихватил с собой один роликовый конек. Это был самый увесистый предмет, который мне удалось найти; я собирался бросить им в монстра, если тот вернется. Все эти приключения меня утомили, к тому же я не привык поздно ложиться спать. Я уже проваливался в сон, когда услышал фразу, произнесенную с сильным акцентом:

– Нужно действовать быстро, товарищ Эдгар. Нужно обязательно остановить таоракнаборстильсена.

Я вновь зажег лампу у кровати. Комната была пуста.

Неужели этот поганый монстр где-то спрятался и решил меня разыграть, прежде чем наброситься? Но этот голос, низкий, с раскатистыми «р», не был голосом чудища. Поскольку я уже засыпа́л, я решил, что мне показалось. Я собирался выключить лампу, когда некто вновь торопливо заговорил:

– Товарищ Эдгар! Ты потом поспишь!

Не мог же это быть…

Я посмотрел налево, туда, где была клетка с Тотором. Хомяк стоял на задних лапках. Своими крошечными пальчиками он сжимал металлические прутья.

– Открой! Мы разработаем план сражения.

У хомяка был глубокий бас, и да: он говорил с русским акцентом. Это уже было слишком. Сбитый с толку, я неподвижно смотрел на него.

– Простите, – проговорил Тотор, – представляюсь: Федор Федорович Тоторский. Почетный корреспондент ^[2]. Открой, товарищ! Нам предстоит воевать.

Забравшись ко мне на одеяло, русский хомяк, разгладив усы, пристально посмотрел мне в глаза.

Хотя я уже не первый день сталкивался со всякой чертовщиной, я был потрясен.

– Тотор! Что это значит?

– Это исключение.

– Какое еще исключение?

– Обычно мы не раскрываемся перед людьми. У нас есть специальное исключение из правил, позволяющее раскрываться перед детьми, но нам полностью запрещено при любых обстоятельствах демонстрировать взрослым наши… способности. Иначе они тут же лишат нас жизни. Они такие.

– Но я тоже когда-нибудь стану взрослым.

– Но сейчас-то ты не взрослый.

– А Джалила? Она в курсе?

– Очаровательная малышка. Нет, она ничего не знает. До сих пор мне не нужно было раскрывать свою личность. Но таоракнаборстильсен – это красный уровень опасности. Самый громкий сигнал тревоги для хомяков.

– Откуда у тебя такой странный акцент?

– А как сам думаешь: Федор Федорович – это по-бразильски? Я же русский, у меня русский акцент, товарищ Эдгар. Так, а теперь дай-ка мне эту зеленую балетку…

– Но зачем тебе она?

Я сказал это слишком громко. Тотор – он же Федор Федорович Тоторский – положил палец себе на морду.

– Давай постараемся не разбудить твоих родителей, иначе это плохо скажется на цвете твоего лица. Что я хочу сделать? Это очевидно: прогнать таоракнаборстильсена, лишить его возможности причинять вред. Da, da.

– Вы с ним враги?

Русский хомячок принял свирепый вид и стал размахивать кулаком.

– У таоракнаборстильсена могут быть только враги!

– Это правда?

– И он еще спрашивает, правда ли это, невинная душа! Это чудовище не может вызвать ни у кого ни жалости, ни добрых чувств. Мне кажется, ты-то в этом убедился. А вот с помощью его балетки нам, наверное, удастся избежать худшего.

– С помощью балетки? А что ты с ней хочешь сделать? И почему ты не сказал мне раньше, почему не раскрыл…

– …своей тайной личности? Мы должны раскрываться только в случае крайней необходимости, товарищ. Я же только что объяснил тебе это, ты что – оглох? Я всего лишь немного тебе помог, в подходящий момент укусив монстра. Я думал, ты сам справишься, но теперь таоракнаборстильсен сбежал…

В словах Федора Федоровича Тоторского чувствовался упрек. Мне это показалось очень несправедливым.

– Он едва не убил меня, не забывай.

– Подумаешь! Он хочет убить всех, это же таоракнаборстильсен. А теперь, товарищ Эдгар, давай займемся исправлением твоих глупостей.

– Что касается глупостей, то ты мог бы мне помешать их делать. Достаточно было рассказать, к чему все это могло…

– Пока ты не внес меня в одну из Темных тюрем, я вообще не представлял, что ты там задумал. Как и Джалила, я думал, что ты хочешь одолжить меня своему другу. Я готовился к тому, что меня будут тискать и набивать крошками от гамбургера. Я не ожидал, что окажусь на Унге!

Чем больше Федор Федорович Тоторский объяснял, тем непонятнее все становилось.

– Темные тюрьмы?

– Да, одну из Темных тюрем. У меня нет времени рассказывать об этом. Передай-ка мне балетку. Еще мне потребуется сахарная пудра.

– Ни за что.

– Bojemoï!

– Это что – ругательство? Можешь ругаться сколько хочешь, я не впечатлен. Мне надоело, что со мной обращаются как с недотепой! Я требую объяснений! Что такое Темные тюрьмы?

– Места, куда запирают тех, кто совершает плохие поступки, товарищ Эдгар.

Я схватил себя за переносицу в точности, как это всегда делает папа. Кажется, в этот момент я почувствовал, что испытывает он, когда я вывожу его из себя. Это утомительно.

– Ты вздумал шуточки шутить? Хорошо. Можешь сам сбегать за своей сахарной пудрой, Тотор.

– Полагаю, товарищ, ты не понимаешь, во что влип. Таоракнаборстильсен вернется. Ему нужна балетка, без которой у него недостаточно силы. Он должен быть полностью укомплектованным, с ног до головы.

– Чушь! Это просто балетная туфля, без каких-нибудь…

– Порви ее! Попробуй сделать в ней дырку!